изделие по отдельности».
Кажется, проходит вечность, прежде чем господин Юн, наконец, произносит:
«Думаю, здесь мы закончили».
Глава десять
«Что ж, а теперь я предлагаю отправиться в отдел главного металлурга и посетить лабораторию», – предлагает Литвак.
Немного подумав над предложением, корейцы его принимают и удаляются с замами Прайса. Едва за ними закрывается дверь, я, совершенно обессилевшая, сажусь прямо на стоящий рядом ящик.
«Отстрелялись», – говорит Разумовский, хотя весь огонь мы с Фарбером приняли на себя.
Начальник кладет руку своему заму на плечо, как будто желая подбодрить, и они вместе уходят обратно в сектор, а я остаюсь.
Закрываю лицо ладонями, и некоторое время сижу так, потом поднимаюсь и захожу к Инге. Она вот вообще предпочла не высовываться, как и всегда. Мне нужно прийти в себя, а для этого ничего нет лучше, чем заняться рутиной работой, поэтому начинаю подписывать маршрутно-сопроводительные карты, которые скопились за три дня. Их оказывается довольно много, и пока я рисую свою загогулину на каждой, успеваю подумать и о Фарбере. Если он хотел произвести впечатление, то ему это по всем статьям удалось. У меня до сих пор в голове звучит его голос, растолковывающий корейцам, что да как с нашими подшипниками. Да, это вам не Тышлер, который всерьез полагал, что сепараторы из латуни следует называть «латуневыми», а старые станки с новым двигателем смогут работать на околосветовых скоростях, и не Пюрешка, который, как та собака, которая все знает, но связать двух слов, чтоб доходчиво объяснить другим, не может.
В общем, к концу рабочего дня я уже привыкаю к тому, что, чем бы ни занималась, все время думаю о Фарбере. Ведь он, насколько хорош, что смог за столь короткое время разобраться во всех тонкостях. Не то чтобы я считаю всех остальных безнадежно тупыми, но… вообще да, именно так я и полагаю.
К пяти часам иду на директорское совещание, где уже с порога Прайс встречает меня не иначе как:
«Вот и второй триумфатор дня».
Так как единственное, о чем я думаю, зайдя в кабинет – что Фарбер предпочел прийти сюда в одиночестве, без меня, и что он уже сидит на своем обыкновенном месте, а я опоздала – поэтому не совсем понимаю, о чем директор ведет речь. Тем временем Прайс подходит ко мне, встает рядом и обнимает одной рукой за плечи.
«Господин Привалов, – обращается директор к моему боссу, – вы воспитали чудного профессионала, знатока своего дела. За это Вам моя персональная благодарность. И Вам, господин Литвак за Роберта, разумеется, тоже. Корейцы заявили, что Роберт произвел на них сильное впечатление».
«А кто-то сомневался?» – задает заместитель директора по производству риторический вопрос, и они с Фарбером обмениваются торжествующими улыбками.
Наконец, Прайс разжимает свою хватку, и я получаю возможность
