остаемся с ним вдвоем, он повторяет недавний жест Прайса, обращаясь ко мне так же ласково:
«После нашего утреннего разговора я почувствовал, вопреки твоим словам, что произошла какая-то неприятность. Ты обычно ничего не скрываешь, а говоришь как есть, а здесь… мне пришлось поговорить с Давидом, и он рассказал, с чем связано твоё подавленное настроение».
Привалов замолкает, ожидая, вероятно, объяснений, оправданий – чего угодно, но я упорно молчу и думаю, что можно принять предложение Онорина с дверью, только если он хорошенечко приложится ею к голове моего братца.
«Я бы хотел тебе сказать, что рад. Да, я счастлив за тебя, что, наконец, прекратились бесполезные отношения с бесполезным человеком…»
«Послушайте, – тут уж я не выдерживаю и вырываюсь из объятий босса, – вы не вправе…»
«Нет, это ты послушай, – прерывает меня Привалов настойчиво, но в то же время мягко, как умеет он один, и я действительно готовлюсь выслушать его, – ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я не из тех, кто считает абсолютно всех рабочих необразованными, невоспитанными дикарями».
Он снова замолкает, а у меня появляется мысль, что мой босс приписывает всем нам – именно нам, потому как я тоже вижу себя на стороне обычных работяг – качества очень похожие на те, что он только что отверг. Мне становится неприятно. Привалов ведь совсем не противный мужичина, в его внешности даже есть что-то благородное, поэтому слушать подобную ерунду в его исполнении ни капельки не хочется. Дело осложняется ещё и тем, что я вижу: босс искренне беспокоится обо мне, и очень осторожно подбирает слова, хотя, конечно, не имеет никакого права лезть в чужое дело.
«Дело не в том, что кто-то выполняет ту или иную работу, а в том, отчего он её выполняет, понимаешь?»
Нет, я не совсем улавливаю, каким образом в этом вопросе первопричина становится важнее факта, но слушаю. Мы хоть и медленно, но все же идем в сторону сектора А, так что я не могу сказать боссу, что мне не по пути и свернуть в другую сторону, как бы мне этого ни хотелось.
«Если человек занимается тем, что ему нравится, тем, что считает важным, нужным для него самого и человечества в целом, то он прав, сколь бы нереспектабельной была его профессия и мала зарплата. Но их единицы, ты согласна. Большинство – это те, кто ненавидит свою работу, ежедневно, если не ежеминутно, жалуется на начальство, на низкий уровень дохода. Так ведь? Но, несмотря ни на что, продолжают работать, мучая себя и других людей».
«У Владлена зарплата такая же, как у меня», – напоминаю я боссу, и его рот открывается от удивления.
«Но дело не в этом, – Привалов явно уходит от скользкой темы, – а, впрочем, ты права, не стоит мне в это лезть».
Видимо, желание объяснить мне основы своего философского учения, у него пропадает – и на том спасибо. Проверено: если не хочешь продолжать диалог с начальством,
