А какой-нибудь урод, например, Петя Васечкин не взял бы тебя – козел драный и из злости своей один бы на тот свет отправился, а? Эй, Ко-ля, ты что – в транс впал?
– Да я не ожидал просто – думаю…
– Думай, Коля, думай – это дело полезное. Только иногда поздно бывает. Индюк ведь тоже много чего думал да выпендрежничал ходил, а один хрен в суп попал. Вот ты, например, зачем меня за добродушного маразматика принял? Просто так подумалось? По внешним характеристикам? Думал, что ты такой крутой перец – стоишь тут на дороге в два часа ночи, без имени, без флага и море тебе по колено, да?
– …
– Может ты думал, что в проносящихся машинах сидят лишь набитые всяким хламом тупые кожаные куклы? Так? Большинство из которых эгоистичные хмыри, а другая часть – сдвинутые добрячки? А тут ты стоишь на обочине… гол как сокол – но… повелитель ку-кол! Кукол! Да?
Анатолич внимательно посмотрел на парня.
– Эй, браток, чего приуныл, да брось ты – не парься.
– А я и не парюсь. Чего мне париться-то, дело говорите, Денис Анатольевич. Мне неслыханно повезло – встретить среди ночи столь живо мыслящего собеседника. Вы уж поверьте на слово – ничего подобного от вашей ровни слышать не доводилось. Так что вы в своем роде уникум!
Говоря все это, Коля анализировал выпады старика. По ряду признаков этот человек выделялся из серой безликой массы. Да что там «выделялся», он просто «выпрыгивал!». По другим специфическим чертам, в первую очередь по нестандартному сочетанию слов, интонаций, жестов и взглядов – он вел какую-то игру. Хм-м-м…
Анатолич внимательно, на сей раз с заметной в растянувшейся улыбке хитринкой, посмотрел на Николая. Он так же его разрабатывал. Едва ли по силе, точности и остроте умозаключений старое поколение уступало молодому.
– Ровни!? Ну, ты даешь! Скажешь тоже! Знает, значит, молодежь словечки советских времен!
– А я – не молодежь, Анатолич. Или во всяком случае не ее лицо.
Анатолич вздрогнул, услышав от пацана «Анатолич». Он вытер губы шершавой тыльной стороной ладони и резко свистнул, заполнив кабину вибрирующей острой субстанцией. Коля машинально растер уши ладонями. Они быстро покраснели и припухли. Свист старика-разбойника оглушил паренька тонюсенькими болевыми иголочками, застав врасплох расслабленные, неготовые перепонки. Коля офигел. Коля расчувствовался и чуть не заплакал. На него посыпались сентиментальные крошки человеческого идиотизма и теплоты. Система точно давала сбои. Следом за сантиментами замаячили призраки страха и неуверенности. Коля настроился на профиль Велимира и попросил помощи.
– Эх-х, душа поет, Колька…, – вмиг внес адекватное оправдание своему поступку Анатолич, с заговорщицким прищуром подмигнул обалдевшему, качающему головой молодцу и затянул дребезжащим басом:
Вот она пришла весна как паранойя,
В глаз попал весны запал – будет взрыв!
Вот
