израненный собачий бок. «Я обмотал мокрой тряпкой ему челюсти – будешь держать их, покуда я не сведу края раны и не обработаю», – велел мне Лео. – «Может, лучше лапки? Передние или задние?» – неуверенно предложила я. – «Не справишься – тут нужна настоящая сила… философская. А тебе самая простая работа выпала. Только ни на секунду не ослабляй хватку! Иначе без пальцев останешься!»)
– Он выживет? – я всё-таки задала мучивший меня вопрос. Леонтиск сожалеюще пожал плечами:
– Колото-резаное отверстие, довольно глубокое. К счастью, внутренние органы не задеты, а к несчастью, приличная потеря крови. Ему бы сейчас переливание, капельницу… Э, о чём говорить! Этим тут люди не обеспеченны, не то что животные. Короче, всё в руках… сама знаешь, чьих.
– Сдохнуть не должон, – деликатно утешил Тимоний. – Метисы, они очень жизнестойкие. Тем более, такой молодой!
– Как определил?
– А по зубам. Целенькие, не сточенные – мечта стоматолога!
– Стоматологу наоборот больные нужны. Иначе на что жить будет?
– Ну, значит, косметолога… Еще по одной, хозяюшка?
Я трагически вздохнула и нетвердыми (крест-накрест) шажками поплелась на кухню.
Явление через четверть часа на подносе глазастой яичницы с запеченной в белке колбасой да при полуштофе настоящей самнитской «Двойной Анисовой» (из запасов) было встречено бурными возгласами одобрения. Я тоже хлебнула за компанию и поплыла, поплыла… То уходя в глубину, то выныривая обратно на поверхность.
И что хорошего я находила в одиноком, независимом существовании? Вон как славно в обществе приятелей! Надо будет почаще их приглашать…
Уютно мне сделалось. Рядом с Лео на диванчике. Двое надежных самцов поблизости, скоро третий подойдет. И частично прирученный домашний зверь на подстилочке…
Кстати, надо поглядеть, как он там. Нос ему пощупать.
Горячий, конечно. А брюхо вздымается, вроде бы, ровнее.
– Между прочим, он кого-то здорово потрепал, – сказал Тимоний. – Прежде, чем его подрезали. От чьих-то штанов прямо клочья летели!
– Это единственная зацепка, – заметил Леонтиск, втыкая заостренную палочку в поджаристый ломтик «любительской». – Брюки привыкли носить исключительно солдаты, и лишь те, кто служил в Альпийской Галлии. Оттуда и название пошло: «bracata». Возможно, Манилий что-нибудь еще обнаружит.
– А ведь я твоего эдила зна-а-аю! – пропела я, отщипнув и прожевав кусочек яичного желтка. – Едва ли не с детства! Самостоятельный, упорный молодой человек, поставивший себе целью сделать карьеру без протекции. Что плебею весьма затруднительно. Добровольцем отправился на войну, и награды его не обошли. Возвратившись, начал с круглого нуля и – вуаля – уже помощник народного трибуна! Пойдет и дальше, уверена. Повышает свое культурное образование и не скупится на платных учителей. Что еще? Ах, да! Непримиримый враг Марка Гальвания и иже с ним!
– Подробное
