публикации в журналах «Homo legens» (2012г.), «Полутона» (2016г.), «Топос» (2017г.)
Виса
Памяти Д. Б.
То был бензин. Поднимая буграми линолеум, омывая ножки стульев и стола, пропитав повисшее по краю дивана покрывало и длинные занавески («зачем подшивать? Топорщатся. Пусть. Вздуваются. Как речные воды в непогоду, что ли»), по щиколотку вошедшему. То был бензин: тёк он в комнаты, дальше, плавно, медленно, расслабившись, коснувшись уже, а значит и спешить не надо.
В. вышел тогда, подобрав полы пальто, из квартиры («кто-нибудь, да подожжёт, найдутся»), и больше туда не вернулся. Ему не с чем было сравнить то смиренное, но тяжкое чувство, с которым он заставил (даже лучше сказать – убедил) себя не входить больше в дверь своей квартиры. Будь с чем сравнить, он сравнил бы это с желанием толкнуть человека, связь с которым так важна для него, в реку; толкнуть его, и без того тонущего, отцепив руку от своей – поданной, но мгновением позже отнятой.
Бывало, холодно, и некуда приткнуться – решительно некуда! Такое может быть, поверьте, некуда; казалось бы, да бродяга всегда найдёт тёплое место, он знает таких мест в разы больше нашего, но нет. Ему было некуда приткнуться. И тогда В. взял связку ключей от своей квартиры, и бросил (за неимением реки) в сугроб. Не стал искать. Отошёл. Ушёл. Помнил, в каком дворе, да разве найдёшь теперь? Это как в траву чего прятать. В. вспомнил, он ребёнком спрятал плитку шоколада в траве, у входа на дачный участок, а потом искал, искал, ошибившись всего-то несколькими сантиметрами. Он, однако, нашёл пропажу через какое-то время. Но то было, можно сказать, испытанием.
Ключи же В. искать не стал. Так, как некоторые люди пытаются забыть (и у каких-то это получается, хоть я никогда такому не верила) свой возраст, В. стал забывать свой адрес, и постепенно, как показалось, это ему удалось, но В. не знал, забыл ли он, или это называется не «забыть», а как-то иначе.
Когда В. заболел, в горячке он провёл две ночи, видя в так называемом сне допросы (но не участвуя в них), линованное пространство, – красный, белый, чёрный, – худого и бледного человека с плёткой, и Александра Ивановича Герцена – не со своим лицом, но принявшим иной вид, однако рассказывающего о концепции свержения самодержавия. В., очнувшись, хотел призвать Герцена вновь, даже позвал, правда, бессвязно, замысловато, но так, что, будь А.И. рядом, – услышал бы, пришёл бы. Однако Герцена рядом не было.
В. выздоровел через какое-то время, и, пережив переход к потеплению (пережив, потому что болит голова несносно), – вышел утренней ночью на улицу, то было чем-то вроде ритуала, потому как зимой на улицу редко выйдешь, но, пережив ночь перед потеплением, выйдя на мокрую таявшим улицу, В. постоял, постоял, да пошёл дальше. Медленно он шёл по безлюдному, «интересно было бы посмотреть, сожгли, а? Адреса не помню…» – думал В., и всё же не понимал, забыл он адрес, или это называется не «забыть», но как-то иначе.
И шёл В., шёл дальше. Остановится, постоит, постоит, и идёт. Никого, радостно, но вместе с тем и зябко уже, – В. увидел крышу, что продолжением здания стоит на колоннах («кто это придумал?»), и прошёл В. под крышу, и остановился
