как горазд.Зачем назвали эти вопли
речью –
спроси не нас.
И голос птиц,
и волчий голосина,
хлеща из кровеносного кувшина
на месяц-лал,
– лишь высвист
распрямившейся пружины,
лишь вихорь,
потревоживший морщины –
распадки скал.
Струя воздушная и на пути преграда –
вот все, что нам для речи надо.
И мы шумим, как липы над деревней,
о том, что мир несовершенен древний.
Что холодно.
Что сыро.
Что давно
не прислонялся к нашей черствой коже
светловолосый кто-нибудь, пригожий.
Природе мы – деревья.
Ей равно.
«Если Слово прекрасно…»
Если Слово прекрасно,
значит, это кому-нибудь нужно.
Так пашите, поэты,
на сотке несытной своей.
Да берите, пожалуйста,
плугом поглубже, поглубже,
хоть спине и земле
не бывало доселе больней.
Вы берите, пожалуйста,
плугом поглубже, поглубже,
но не глубже того,
чтобы скрылась из виду у вас
деревенька рябая,
что зовется столичными глушью,
и дурак деревенский
Иван – по призванию Спас…
Обращайтесь с землею
помягче, ребята, помягче.
Ведь не век на перинах
горячих придется вам спать.
Да, Земля тоже круглая.
Только не мячик, не мячик.
Зашвырнешь… А найдешь ли?
Возьмешь ее в руки опять?..
Ранние стихи
Конь ломовой
Ходит по лугу конь ломовой,
набивает отавою брюхо.
Смотрит холодно конь ломовой,
непогоде внимая вполуха.
Словно знает он, конь ломовой,
что за мор
этот мир ожидает.
Ходит конь по траве ледяной.
И под мордой трава оживает.
Что он думает, конь ломовой,
тёмной-тёмной своей головой,
непогоде внимая вполуха,
набивая бездонное брюхо?
Путешествие (Северные реки)
Это я – пятилетнее чудо с глазами.
Это я разгулялась Христом над водами,
потому что под боком моим мой хороший
пароход-скороход. Настоящий. Колёсный.
Я лежу себе с мамой на тёплой обшивке.
А внизу что-то хлюпает мерно и шибко.
А вокруг – вдоль машинного отделения –
всего света как будто лежит население.
Среди ора и смеха несметных соседей
все мы едем туда, куда едем и едем…
Я-то знаю, что еду я в город Архангельск.
В сам архангельский город,
вот праздник так праздник!
Там, в Архангельске, мне говорили старшие,
люди умные очень и очень большие.
…Я лежу себе с мамой. Мне – мячику – мягко
на обшивке железной и в трюме не душно.
Ах,
