бег мерно-неустанный,подталкивал меня его приказу внять.
Глоток, еще глоток… И будто пламя лавы
скользнуло в глотку мне нутро все опалив,
и тут же потолок качнулся, и суставы
мне стало раздирать, и словно бы прилив
неведомой волны поднял меня на крыльях,
и яростно вознес сквозь низкий потолок,
превыше облаков, в простор небесных пустынных,
где в вечной темноте я стал парить, как Бог.
И плыть среди миров, где в радужном сияньи,
явились предо мной туманные моря,
созвездий и планет, где странные созданья
парили в пустоте, неистово горя.
Я страх свой позабыл. Я видел горизонты,
где все сжигал дотла солнц тысяч красный свет,
где были небеса, то зелены, то желты,
и ночь по десять раз сменял за день рассвет.
Я плыл так сотни лет. Я чувствовал страданье,
и радостный экстаз, который не постичь.
Я был за гранью тьмы, земные расстоянья,
исчезли для меня, и даже смерти бич
отныне я изжил, но вдруг сквозь измеренья,
сквозь времени пласты, я голос различил.
– Сестра, скорей сюда, он кажется в сознаньи,
он только что рукой при мне пошевелил!
«Туманно и сыро. Промозглыми днями…»
Туманно и сыро. Промозглыми днями,
случайный прохожий спешит под дождем.
Деревья цепляясь за небо ветвями,
как будто вздыхают о чем-то своем.
Смертельная грусть в увяданьи природы!
Но мне эта грусть безотчетно близка!
Как в храм прихожу под древесные своды,
и сердце в тисках не сжимает тоска.
Не больно мне видеть как ветер срывает,
и ворохи листьев кружит над землей.
Природа мне тайную суть раскрывает,
в смиреньи ее – безмятежный покой.
Покорна она изначальным законам,
живое с отжившим в себе примирив.
Зимою ее животворное лоно,
ждет ветра весеннего властный призыв.
И глядя на высший закон мирозданья,
тоски потому и не чувствую я,
что смерти сильней высший свет созиданья.
и может быть я за чертой бытия
проснусь позабыв про невзгоды земные,
о том кем я был в этой жизни земной.
И взгляд устремив в небеса голубые,
я крылья расправив, взлечу над землей!
«Ночь усыпала звездами весь небосклон…»
Ночь усыпала звездами весь небосклон,
Словно горстью больших драгоценных камней.
Приоткрыв дверь, я вышел один на балкон.
Было тихо вокруг. Ни машин. Ни людей.
В бледной дымке созвездия безмолвных миров,
Андромеда, Плеяды, Цефей и Пегас,
среди перистых легких, как пух облаков,
одному мне как будто светили в тот час.
Мне казалось, что время замедлило бег,
Неужели все это не сказка,
