огней. Что-то суетилось там внизу, ни на секунду не останавливая своего движения. Полис жил круглосуточно, как и его космические собратья.
– Ты прав, Мак. Это тоже копия. Ты когда-нибудь бывал на Старой Терре?
– Пару раз собирался, даже маршрут был подобран, на таких расстояниях не всегда складывается – а то в итоге годами лететь, а потом всё равно пришлось почему-то эту затею отложить.
– Жалеешь?
– Да нет, жизнь долгая, успеется ещё. Знаешь, что про неё говорят?
– Что?
– Там ничего нет. То есть – огромные леса, сложнейшие, детально воссозданные экосистемы разных геологических эпох, гигантские животные, застилающие небо мигрирующие с континента на континент птичьи стаи. То, что показывают потом в эрвэ-записях. Но всё это – пустое, безжизненное. Старая Терра умерла, и мы так и не можем её возродить, бесконечно копируя в меру таланта от мира к миру. В точности, как ты тут сказал. Только всё это – бледные копии. А оригинал – утерян. Возможно, навсегда.
Рэдди смотрел на темнеющее небо и пытался вызвать в себе то воспоминание, чувство утраты, которое каждый человек переживал, покидая родной мир. И не мог, хотя не раз сам испытывал. Это нельзя осознать, а значит, нельзя запомнить. Также как нельзя избавиться от того, с чем жил всегда.
Как и любой человек в Галактике, Рэдди жил с постоянной тягой в космос и с постоянной тоской по тому, чего он даже не знал. В отличие от остальных, иногда он ловил себя на смутной мысли, неуловимом ощущении – он знает, чего ему не хватает, и знает, что искать. Только не знает – где.
Он всё-таки не привык думать за других, решать за других, всего две недели непрошенные капральские нашивки струились синими огнями на его воротнике, но реальность уже успела мумифицировать следы былой эйфории, придавливая голову к палубе, будто под гнётом чудовищной силы тяжести, которую ощущал только он. Чужие ошибки теперь становились его ошибками, и то, что случилось вчера, ещё недавно вызывало лишь смех и шутки в пилотском кубрике, но сегодня Рэдди было стыдно. Стыдиться не хотелось, оттого он всё больше раздражался сам на себя.
Чужие ошибки? Его, рэддины ошибки выглядывали отовсюду, отражались в зеркальных панелях, стен, мерцали в огоньках иллюминации. Хороший командир узнал бы обо всём заранее и… Что именно «и», Рэдди ответить толком не мог, и это злило ещё больше. Нужно ли ему всё это, зачем? Нашивки эти не значили за пределами гравитационного колодца Пентарры ровным счётом ничего. Да и ему самому ещё, похоже, только предстоит понять им цену.
– Осторожнее!
Кажется, Рэдди наткнулся на кого-то в полутьме перехода. Голос женский, скорее необязательная предостерегающая фраза, чем искреннее возмущение. И в самом деле, с кем не бывает.
– Извините, что-то я разошёлся… Я вас не ушиб?
– Нет, ну что вы!
Ура, на него и вправду никто не обиделся, он и сам понимает, что – хам и невежа. ПКО на марше. Рэдди-Красавчик. Проклятье.
