style="font-size:15px;"> – Какой еще праздник?
– День всех безнадежно, страстно и уныло влюбленных.
– А при чем здесь мы? – удивился Андрей.
Сердечко все же успело перепачкать ему сумку. «Ну и целлофан стали делать», – подумал Андрей, перед тем как его выкинуть. На День Советской армии он был назван «защитничком» и потрепан по щеке. На Восьмое марта он спросил Язву, не хотелось ли ей когда-нибудь стать женщиной.
Ему нравились и другие девушки. На институтской дискотеке Андрей танцевал с Перепелкиной и прихватывал ее за упругие бока. Громыхал новый хит «Персональный Иисус» группы «Депеш Мод», Язва выныривала из толпы, изображала, как он не может обхватить Перепелкину, он строил ей рожи.
– Странные у вас отношения! – кричал Рыбин на ухо Андрею. – Вы как бы пара или нет, не пойму.
– Как бы нет! – радостно отвечал Андрей, не переставая приплясывать. – Так, тусуемся иногда.
– Что? – кричал Рыбин и наступал Андрею на ногу.
Они могли не видеться неделю, потом проводили выходные у друзей, если была свободная квартира. Взрослая жизнь, она такая. Весной жажда знаний оказалась совсем утолена, занятия стали только поводом для встреч с друзьями. Андрей приезжал ко второй паре, вылезал сонный из трамвая только затем, чтобы встретить Язву, решившую, что одной пары для нее сегодня достаточно.
– Мне надо, – вяло сопротивлялся Андрей, – у нас семинар по матану.
– Матан-ботан, – возражала Язва, и они проводили день, гуляя по набережной Яузы, полной апрельских вод, распивая ледяное шампанское из горлышка. Андрей забрасывал пустую бутылку в речку и думал: «Вот полетело полстипендии. Ну и плевать!»
Относительно успешная, на тройки сданная первая сессия вселяла в первокурсников уверенность, что и вторая пройдет так же. Однако настал июнь, Андрей завалил экзамен по матану, завалил и пересдачу. Третья попытка – последняя. Третья двойка – отчисление. Отчисление – армия. Студентов в армию не брали, зато бывших студентов брали охотно.
В ночь перед последней попыткой взять штурмом матанализ Андрей с тоской вглядывался в собственные шпаргалки, испещренные формулами, пределами, интегралами и дифференциалами. Он с трудом понимал из них половину. Вторая половина выглядела не более осмысленной, чем китайская газета «Жэньминь жибао». Главным его достижением в матане была сама шпаргалка, инженерное чудо, рулончик, помещавшийся в кулак, который можно было мотать, не глядя. Можно даже было списать с него формулы, но объяснить их рулончик не помогал.
Зазвонил телефон, в три часа ночи это могла быть только она. За окном еще надрывались соловьи и уже светало. Андрей решил изобразить раздражение.
– Ну, чего тебе?
– Как подготовка?
– Великолепно! Еще лучше, чем в прошлый раз! Могу объяснить пять билетов из тридцати. А у тебя?
Язва тоже успела дважды завалить линейку – линейную
