за разными дефицитами. Впрочем, как и везде.
Ему тоже приходилось стоять в них, чтобы добыть себе модные туфли из Австрии, Югославии, или хотя бы чешские, фирмы «Цеба». Это всё же лучше, чем ботинки фабрики «Скороход». Если хочешь быть модным, если накопил денег, то руки в ноги и вперёд.
«Волка ноги кормят», – говорили тогда, посмеиваясь.
Он освоился в метро, и уже реже плутал в переходах, с другом Мишкой они покуролесили по центру столицы, где помимо злачных мест, Колька воочию увидел не только Красную площадь, но и Большой театр, библиотеку имени Ленина, старый и новый Арбат, но до полного «покорения» Москвы было ещё так далеко.
Однако Колька не спешил, впереди у него была целая жизнь, в голове роились смутные и неясные ещё планы на будущее, в котором он видел себя модным москвичом, имел собственную квартиру, машину марки «Жигули», престижную высокооплачиваемую работу, высшее образование. Но это всё в общих чертах, до конкретики он ещё не дорос.
Настало лето. Возвращаясь как-то после смены к себе в общежитие, он получил от дежурной на первом этаже телеграмму, где сообщалось, что проездом в Алатырь из Мурманска, в Москве будут мать с Вовой. Вот здорово! Он повидается с матерью и братом.
«Последний раз он виделся с матерью, когда она со Львом Игнатьевичем, её мужем, приезжала к нему в часть, где он проходил службу в СА, навестить сына.
Тогда им выделили комнату в гостинице, они пообедали и даже выпили вместе с его начальником, замполитом капитаном Логошей, который похвалил их сына, как прилежного солдата, и даже вручил матери благодарственное письмо за подписью начштаба.
Они погуляли по лесу, пообщались, и на следующее утро он проводил их до ворот КПП. Он долго стоял и смотрел, как они уходят по шоссе, к остановке автобуса, махал им рукой и едва сдерживал слёзы, чтобы никто не заметил его слабости.
Брата Вовку он вообще видел ещё в Алатыре, малышом, перед тем, как они все переехали по обмену на новое место жительства, в Мурманск. Интересно, какой он стал сейчас, подрос поди, школьник.
После приезда к нему матери он чувствовал в душе какое-то умиротворение, стал спокойнее и увереннее. Да и служба пошла больше в радость, чем в тягость, успешнее. Стал сержантом».
Кольке повезло. Мать с братишкой приехали в воскресенье, что вдвойне приятно. Он увидел их сразу, как только они вышли из вагона. Мать сильно располнела, стала грузная и неповоротливая, Вовка вытянулся, и превратился в рыжего, конопатого подростка с повадками провинциала.
– Вова, смотри, наш Коля стал настоящим москвичом. Модный, худой только очень, – она чмокнула Кольку в щёку своим фирменным, ярко-красным поцелуем, и тут же вытерла помаду платочком с его щеки.
Вовка смущённо ухмылялся, потупившись, и исподтишка поглядывая на старшего брата с пиететом. Тот покровительственно потрепал его рыжие вихры на затылке, чем смутил паренька окончательно.
– Подрос ты, Вовка, в Алатыре ещё малышом был, а теперь стал настоящий мурманчанин. В каком классе учишься?
– Пятый
