чем бог послал, отдохнули, мать привела себя в порядок, рассказала старшему сыну об их жизни в Мурманске.
– Я бы тоже с вами съездил в Алатырь, бабулю давно не видел, с марта месяца, и отца с дядьями, – размечтался Колька.
– Поехали, на Суру сбегаем, поплаваем, – оживился и Вовка. Ему тоже хотелось повидаться с друзьями, с бабушкой, хотя он уже привык к жизни на Севере, и об Алатыре имел смутные воспоминания.
– Бабуля мне недавно письмо прислала. Пишет, болеет всё, трудно ей одной живётся, к нам просится, а куда мы её поселим, нас и так четверо в одной комнате, – взгрустнула, было, мать о своём. – Пишет, хоть в коридоре на раскладушке будет жить, так ей плохо в этом подгорье, а у нас ещё сосед во второй комнате, кухонька маленькая, не повернуться.
Она оглядела своих сыновей. Один мал, ничего не смыслит в этой жизни, другой сам ещё на ноги не встал, трудновато ему в Москве живётся. Худой, бледный, в чём душа только держится.
– Ничего, мама, не переживай. Прорвёмся, – Колька по молодости лет был более оптимистичен. – Давайте прогуляемся на пруд, это недалеко. Там скверик, посидим на лавочке, покуда жара спадёт, и на вокзал.
Так всё и случилось. Потом Колька привёз их на Казанский вокзал, время пролетело быстро, и вот поезд тронулся с места, он помахал рукой матери с братишкой, сидевшим у окна, подождал ещё немного, глядя вслед уходящему составу, и побежал к метро.
Надо к Мишке съездить, что ли, в общагу пока не хотелось. На душе было тревожно, и радостно одновременно. Радостно, что повидался с матерью, Вовкой, а тревожно, что бабуля его любимая одна – одинёшенька, в подгорье мается, болеет. Впервые он подумал о том, как нелегко жить под горой больной одинокой старушке, да ещё к тому же, его бабуле. Хорошо хоть дочь с внуком навестят её, помогут чем-нибудь.
Прошлое не отпускало, будущее манило своей неотвратимостью. Колька понимал, что здесь, в Москве, начинается его новая, взрослая, настоящая жизнь…
Часть 3. Лиля
Как-то после очередной смены Колька, как и полагается рабочему парню, прогулялся по Очаковскому Бродвею, выпил пивка на станции, и отправился восвояси, к общаге.
Со своей бригадой он выпивал редко, во-первых, не тянул быть наравне с закалёнными бойцами – выпивохами, падал на пол – пути, так как зелен был ещё. Мужики с пониманием относились к нему, и не настаивали, благо с работой он справлялся неплохо. Это, во-вторых.
Митяй хлопал его по плечу, наставляя уму-разуму:
– Я тоже поначалу не мог с мужиками тягаться, потом ничего, пообвык. Сейчас на втором месте состою, после бригадира. С ним соревноваться бесполезно; все уже в дымину, а он трезвый всё, ему хоть бы хны. О политике рассуждает. Но я его обойду, б…. буду, обойду. И ты привыкнешь.
Колька усмехнулся, ему это ни к чему. Он зашёл в гастроном, купил любительской колбасы двести грамм, к чаю на ужин, и на выходе заприметил симпатичную девушку с мечтательными глазами и белозубой улыбкой.
Он подмигнул ей просто так, по случаю,
