всех, кто в этом зале хоть раз в жизни читал закон. Эти взгляды, словно обезумевшие чайки, бьются о стекло близ самого моего лица.
Эстафета подхвачена.
– Ваша Честь, я прошу уважаемый суд допустить в зал судебного заседания журналистов.
Это адвокат родителей Вадика Измайлова.
Желание устроить публичную порку выплескивается из всех, кроме защиты Малыгина. Мой неожиданный ход прошел, и теперь каждый старается нарушить как можно большее количество статей Уголовно-процессуального кодекса. Я выслушаю всех. А слушать есть кого. Позабыв о том, что находятся не на одесском Привозе, а в зале суда, четверо мэтров схлестываются в перепалке. Объяснить такое чудовищное по глупости поведение четверых искушенных в своем деле людей я могу лишь ответственностью, которая легла на их плечи, и количеством денег, положенных перед ними на весы. Не желая ущемлять себя даже в малом, они рубятся насмерть. Честно говоря, мне странно на это смотреть. Даже если судья допустит в зал журналистов Би-би-си, что от этого изменится? Что может измениться, если судить все равно будет Струге? Уж не думают ли уважаемые адвокаты, что на него повлияет присутствие прессы?
Сейчас нужно определить правильный ответ. Зал волнуется, и я чувствую, что волнение переходит и на несведущих в уголовном процессе граждан. По своему составу зал «высок» и «знатен», однако я уже не раз убеждался в том, что знание закона напрямую зависит от положения. Чем выше положение, тем меньше знаний.
Алла меня понимает с полувзгляда. Она видит мое спокойствие, поэтому закидывает одну на другую свои сумасшедшие ноги. Сегодня она опять заняла первое место в номинации «Самая короткая юбка».
Артем Малыгин, разуверившись в жизни и в том, что происходит, положил голову на свою загипсованную руку и смотрит туда, где у Аллы на чулках начинается узор. По его ответам в первые минуты процесса я понял, что его состояние и отношение к суду можно определить одной фразой: «Делайте что хотите».
Покусав друг у друга самые незащищенные места, адвокаты постепенно затихли. Разведка боем проведена, позиции сторон выяснены. Четверо очень грамотных людей устроили в моем процессе сознательный переполох. Разведка боем, показавшая, кто на что рассчитывает и как на это реагирует судья. Иначе расценивать такое поведение людей, прекрасно разбирающихся в законе, не приходится. У меня на секунду даже мелькнула мысль о том, что они в сговоре.
Болезнью, именуемой «мантией преследования», заражены все судьи, и я не исключение. Я выдержал долгую паузу, наслаждаясь ситуацией. Сейчас все участники сабантуя чувствуют себя полными идиотами. Особый изыск этому добавляет моя замаскированная улыбка. Я улыбаюсь так, что ни один из присутствующих не рискнет заявить, что судья Струге во время процесса улыбался. Улыбка чувствуется, но не присутствует.
– Ну, раз состав суда так и не дождался драки, позвольте мне приступить к исполнению обязанностей председательствующего.
Первое
