созданные зыбком.И что всего ужаснее, потом
провалишься в беззвёздное пространство,
в безвременье, в забвенье… Решетом
пройдут сквозь душу биотоки чванства.
И всё, что было тёмного в тебе,
рассеется туманом, оседая,
раскаянье останется в судьбе,
как безвозвратность призрачного рая.
Меж озером и рощею лежала
Меж озером и рощею лежала.
И был немыслим этот юный гроб.
Берёзовое, скинув покрывало,
шагни босая в ледяной сугроб.
Был детский хор как плач немногословен,
не сознавая смертного конца,
лучи сквозящих солнечных часовен
стекали к свету твоего лица.
И лик живой над мёртвым затеплился,
всё те же губы, брови и глаза…
Двойник возник и тихо растворился,
как по щеке скользнувшая слеза.
Две жизни одинаково похожих,
две тени, две девчушки-близнеца
совпали, прикоснувшись чуткой кожей,
дыханьем и сиянием лица.
И только мать стонала безутешно,
не понимая почему один
из двух детей подснежник уцелевший,
и ночь забвенья стала над другим.
Чёрные сердца
Врастая в новый день, не потеряй лица,
и душу не замажь, не замарай сознанье…
Уходит в сумрак ночь, но чёрные сердца
вступают каждый день в борьбу за выживанье.
Кто в этой схватке прав, кто выдержит из нас?
Они порой хитры, нежны и лицемерны.
И каждый новый миг, и каждый новый час
паденьем нам грозит, бедою иль химерой.
И в правилах игры не царствует закон.
Их помыслы черны, слова набиты скверной,
но ты к ним не спеши на сговор и поклон,
и душу не неси как жертву в стан неверных.
И пусть борьба порой бывает нелегка…
Толпой на одного – излюбленный их метод…
Им ночь – родная мать, и черный цвет греха
царует на земле, но только до рассвета.
Мой век – чертополох!
Мой век – чертополох!
Он врос в святую землю,
как истинный сорняк,
нарушив благодать!
Мой век – чертополох,
но я его приемлю
с психушкой и тюрьмой,
с умением страдать.
Мой век – чертополох,
бедою переполнен,
он болен воровством,
оболган навсегда.
Жестокий, как пигмей,
он бродит в стенах комнат,
где в рамочках висят убитые года.
Век славных, добрых дел,
которым счет неведом,
в который раз спеша возводит
пьедестал,
там, где упали в грязь
свершенья и победы,
что прежде второпях
в историю вписал.
Мой век – чертополох,
он сам себя линчует,
он сам себя творит,
но скоро хлопнет дверь,
и он,
