каждым днем, и у меня нет причин сомневаться в том, что она говорит. Ребенок от Иоанна. – Амлен страдальчески сморщился. – Я принимал его у себя в доме как сына, не как племянника, а он предал священные узы родства…
Его горло перехватили еле сдерживаемые рыдания, и Генрих подвинул к нему собственную чашу с вином, разбавленным водой.
– Да, согласен, это непозволительно. Но молодежь… – Он развел руками. – Будем реалистами: такое случается сплошь и рядом.
– Но не со мной и не с моими родными! – сверкнул глазами Амлен. – Это позор, который мне не пережить.
Генрих смотрел на единокровного брата и размышлял. Рожденный вне брака придворной блудницей, Амлен обостренно воспринимал все, что касалось семейной чести. Порой это раздражало Генриха так сильно, что он желал, чтобы братец с его беспрестанными нравоучениями сел в лужу. И вот это случилось, самым эпическим образом. У Генриха на языке вертелась острота о том, что они теперь породнятся не только как братья, но и как дедушки.
– Это очень досадно, я вполне разделяю твои чувства. Но ты должен посмотреть на ситуацию со стороны. С подобным сталкивалось множество других семей. Сейчас тебе больно, но со временем боль уйдет. – Он неопределенно махнул рукой. – Репутация Беллы не сильно пострадает. Через год или два никто и не вспомнит о том, как все было. Кроме того, тут могут быть и плюсы. Возможный супруг будет знать, что твоя дочь способна рожать детей, и связь со мной как с дедом ребенка многим покажется привлекательной.
Глаза Амлена были темны от гнева и страдания.
– Но я все буду помнить, и что бы ты ни говорил, бесчестье останется бесчестьем.
Генрих пожал плечами:
– Ты напрасно растравляешь себе душу такими словами. – Он откинулся на спинку кресла. – Я прослежу за тем, чтобы ребенок был обеспечен, даже если ты откажешься принять его в семью.
– А Иоанн? – воинственно спросил Амлен. – Для него какие будут последствия?
В задумчивости Генрих потер подбородок:
– Разумеется, он понесет наказание, не сомневайся. В этой ситуации я такой же отец, как и ты, и она меня не устраивает. Я всего лишь призываю быть практичными, а не поддаваться эмоциям.
У Амлена на скулах заиграли желваки.
– Значит, договорились. – Он рывком поднялся на ноги и, пошатываясь, двинулся из покоев короля. И настежь распахнутую дверь за собой не закрыл.
– О Господи! – Генрих по-прежнему тер подбородок, но глаза его оживленно блестели.
Возмущение Амлена вполне обоснованно, и все-таки… Сам он впервые переспал с женщиной в четырнадцать лет – правда, та женщина не была его кузиной, – так что соблазн и потребности сына ему были понятны. С парнем он, конечно, побеседует… Однако в душе король им гордился.
Амлен шел по дворцу. Его душила бессильная ярость: ну почему так случилось? Через всю жизнь ему пришлось пронести бремя незаконнорожденности, и оттого, что он был сыном графа и братом короля, легче
