тоже, и я приду.
Задумаемся, с вагона сойдём смело.
Тогда только отведут
нас на сияющий КПП неба.
Вот-вот проглянет листок
цветом до новой осени.
Закончена жизнь! Рождается жизнь
с каждым ушедшим и прибывшим гостем.
Подобное повторится, как и то,
что вновь к земле листву прибили.
Капли? Нет – слёзы.
Я уйти хотел
Я уйти хотел. Но так, чтоб совсем без прощаний
Чтоб не дрожала скорбная струна
От напряженья душ, не билось отчаянно
Ершистое пламя багровое в нас.
Покинуть хотел, только, пусть без сожалений.
Без слёз банальных, без раскаявшихся глаз.
Желательно – с утра, и лучше – в понедельник,
Месить под ливнем, второпях, своих сомнений грязь.
Так уйти, чтоб не заметили посторонние,
Чтобы боль не хватала за горло, как за углом.
Те, что были дороги, чтобы просто поняли.
Не бросались искать, ворочая мебель, нутро.
Незаметно исчезнуть, от взора хищного мира
Спрятать душу в вечности, а тело – в хитин.
Чтобы не сожалеть ни о чем из того, что было…
Неужели, скажи мне, ты так не мечтал уйти?
Ветрено
Чёрт-те-что творится снаружи,
За бетоном домов и квартир.
Ветер принялся рвать и рушить,
Словно что-то нам не простил.
Громыхал без умолку, дико.
На посадочных зябли лица.
Тараторил по радио диктор,
Что, кажись, пару дней продлится
Пыльно-колкая эта, студёная
Опостылевшая истерика.
Трепыхаются голые клёны, и
Солнце где-то в тучах потеряно.
Чёрт-те что творится снаружи.
А внутри-то: все ли в порядке? —
Кавардак в головах и душах.
Куда более неприятный.
Мир
Это мир, где май на стыке с июнем
Голубыми глазами глядит на людей похожих.
Одинаково улыбаясь седым и юным,
К ветерку и солнцу сводя нашей жизни «сложность».
Выйдешь за дверь, там судьбу куют гороскопом,
На карте мира торгуют пищей для глаза.
А время стекает в лужу по водостокам,
С прогнозом погоды демонстрируя разность.
Это мир, где нужно пренепременно
Выручить денег, взять полцарства в кредит.
«Дети, не смейте бегать на переменах,
Лбы расшибёте – надо за вас платить».
Легко и безвредно воду лить о далёком,
Где режут, стреляют, бомбят;
