лесным дорожкам, делал гимнастику и даже занимался силовыми упражнениями со штангой и гирями. А Варвара Ивановна уж никак не напоминала Бабу-ягу: она была молодой, румяной, задорной, с модной мелированной стрижкой, любила шутку и песни; когда она пела, умолкали даже соловьи, не то что там малиновки и всякие трясогузки; умолкали они не из подхалимства, а из чувства глубокой любви и уважения, а также признательности за ее исполнительское мастерство.
Если между какими-нибудь зверями или птицами возникали конфликты (ну, там из-за норы-берлоги, гнезда, жучка-червячка), они знали: нужно сразу же обратиться к Варваре Ивановне Бабе-яге. Она запишет на прием к Евгению Анатольевичу Кощею бессмертному, и не пройдет десяти минут, как Евгений Анатольевич Кащей бессмертный примет спорщиков в своем кабинете под тысячелетним дубом (на самой красивой поляне леса), рассудит по-справедливости и еще выдаст справку с печатью, которой удостоверит, что в споре такого-то и такого прав тот-то и другой не может иметь к нему никаких претензий, а если вдруг начнет их предъявлять, то будет иметь дело с ним, Евгением Анатольевичем Кащеем бессмертным, отчего радости тому, кто предъявляет претензии, не будет никакой. Иметь дело с Евгением Анатольевичем Кащеем бессмертным не хотел никто, и потому у нас в лесу царили мир и благоденствие, и даже волки вынуждены были перейти на вегетарианский рацион, потому что зайцы постоянно подавали на них Евгению Анатольичу жалобы, а тот, как и положено доброму и мудрому повелителю, становился на сторону слабого. Вследствие этого, надо заметить, зайцы обнаглели до такой степени, что задирали волков и обзывали их всякими обидными словами при всяком удобном случае и при всем честном народе, а волки все терпели, не перечили им и только облизывались, по-голодному сверкая глазами.
Лес наш хотя и велик, все же обозрим, и с одной стороны его омывает море-океан, на который гармония нашей лесной жизни оказывала самое благоприятное воздействие. У нас были дружеские связи со всеми обитателями море-океанских глубин, кит выплывал из них, подплывал к берегу, и на его широкой спине катались по голубому простору кто хотел: и те же зайцы с волками, и лисицы, и синицы, и куропатки, и даже дед медведь не брезговал таким удовольствием – главное было уговорить его оторваться от бочонка с медом.
С другой стороны наш лес соседствует с великой, бесконечной степью, и оттуда к нам любил приходить корабль пустыни – верблюд. Он сажал себе между горбами столько лесной братии, сколько могло уместиться, и устраивал для нее степные прогулки, которые по впечатлениям могли бы сравниться с путешествием в самые экзотические чужедальние страны.
А когда к нам забредали охотники с ружьями, собираясь здесь вволю пострелять и набить дичью полные ягдташи, Евгений Анатольевич Кощей бессмертный с Варварой Ивановной Бабой ягой наряжались в соответствии со своими прозвищами и в таком виде выходили им навстречу. После этой встречи всякое желание поохотиться в нашем лесу у охотников исчезало, и они убирались восвояси.
Раздолье было и лешим с кикиморами, и водяным с русалками.
