фонарей.Они больше не светят. Разбиты. Увы!
Не подняться со дна, не сносить головы.
Но к чему этот бред? Ты меня не поймёшь…
Ты – иссохший колодец. Зачем ты живёшь?
Мы – безликие куклы, нас стёрла судьба;
Вот бы петлю найти да кусочек столба…
Но вокруг – лишь пустыня. Пески и огонь.
Солнце жарит огнём. Подставляйте ладонь!
Погребенья не будет! Умрём у песка.
По сравненью с тобой даже смерть не тоска.
Ты стреляешь, но пуля свистит у виска —
Целься лучше, родной. Убивай на века.
И я что-то решаю. Ведь нужно решать…
Но бежать не могу. Бесполезно бежать.
Что мне делать – не знаю. Я просто стою.
Я решать не умею. Я просто люблю.
Этот бред – как молитва, а жизнь – как расстрел,
Эта ночь – как спасенье измученных тел.
Я целую ладони, а пальцы дрожат,
Я не знала, где дом, я пошла наугад,
Я шептала молитвы, да всё невпопад —
Никогда уже мне не вернуться назад.
А другие кричат – ты в огне! Это ад!
Но я здесь ни при чём. Ты один виноват.
Ты ведь любишь меня, так к чему маскарад?
Ты для них как кумир, а меня не простят.
Я целую тебя – ты меня предаёшь,
Умоляю остаться, но знаю – уйдёшь.
Только бег – это сон, он не вечен, пойми.
Я дарю тебе всё. Забирай же. Возьми!
Я немногое помню, мне трудно судить,
Я умею одно – беззаветно любить.
Они здесь, они рядом, кричат – убивай!
Будь смелее, не жди. Он же здесь! Ну, стреляй!
Моя боль, моя нежность, я вся – для тебя,
Я калечила пальцы, те пули дробя.
А вороны носились, ломая кусты,
Я устала, родной, я хочу темноты…
Разожми свою руку, дай просто уйти,
Мои силы иссякли, меня не спасти.
Ничего, что горюю, мне горечь мила,
Моё сердце сияет, как груда стекла.
Кто ты, что ты и где, я не слышу, не знаю…
Да я лучше умру, чем тебя потеряю!
Это больше, чем жизнь, это ярче огня,
Эта боль оказалась сильнее меня.
Ты ушёл, до краёв не наполнив бокал,
Я держала тебя, но ты сел за штурвал.
Ты учил выживать, но нажал на курок,
Ты велел мне любить, но подняться не смог.
Я хотела сбежать, я хотела уйти,
Я хотела догнать, я хотела спасти!
На дорогу выходит старуха в чалме,
Держит что-то в руках – и даёт это мне.
То был прах твой, накрытый тугим колпаком,
А старуха была лишь моим двойником,
Что бродил по пустыням и прах твой искал —
И нашёл твою тень у разбитых зеркал.
Только тень – не скелет. Ты живой, ты живой!
Я бежала к тебе через город ночной.
А вода обжигала мне ноги костром,
А старуха смеялась уродливым ртом.
И тот смех весь мой город, весь мир поглотил —
Ты меня не узнал и к себе не пустил.
И к подошвам прилипла
