курится самогонка.
– Потому-то мы все трое,
Братья родные по крóви,
Если с боку посмотреть, —
Отличаемся на треть. —
Рассуждает брат Тарас,
Загибая пальцы: – Раз!..
Я, как старший, значит, главный:
Ум и совесть, суд и право.
Средний брат – и так и сяк…
Ты ж последний, Вань, – дурак.
Не в обиду брат прими,
Повелось так средь родни. —
На Самсона он два раза
Подмигнул подбитым глазом: —
Глянь, Самсонка водит жалом2,
Знать, почуял что-то малый.
А поскольку я умней,
У меня и нюх острей, —
Я давно почуял дух.
На тебе ж утрачен нюх.
Чуешь… запах самогона?
У Капусты, у Мирона.
В одиночку пьёт, сураз3!
Будет праздник счаз у нас!
– Мы его врасплох накроем,
Неожиданно, все трое. —
Тут Самсон вертеться стал,
Будто кто защекотал.
Но Иван берёт отвод:
– Нет, робята, я не в счёт.
Муха что ли я – на мёд?
Это верно, знает муха,
Может – глазом, может – ухом,
Может – чует хоботком,
Где намазано медком? —
Сквозь какой-то свой радар
Точно выберет нектар.
Так и в пьянице ведётся —
Час-другой… и он напьётся.
Только-только что был трезв, —
Глядь, уж выискал резерв?
Ведь на хлеб – рубля не сыщет,
А на водку – хоть полтыщи!
Тут Тарас поднял стакан.
– Эй, пойди сюда, Иван.
И последние мозги
Не грузи из-за фигни.
Все мы пили и курили,
Матом Бога, чёрта крыли,
И пока ещё живём.
– Будем живы – не помрём! —
Поднимая стаканы,
Прокричали братаны.
– Вы б хоть Бога не хулил,
Коль под чёрта закосили —
Атеисты-пофигисты,
За бутылкой активисты.
Но теперя, как хотите,
Но меня освободите.
Повидал я кутежи,
Пьянки, драки, куражи.
Мне от этой жизни тошно.
Не пойду я пить к Мирошке!
– Что тут скажешь? Коль дурак —
То не выправишь никак!
– Ну, тогда катись отсель!
Хоть за тридевять земель.
– И пойду, и не кричи!
Прямо сидя на печи.
– Нет уж, печь не отдадим!
Будет
водить
