на колени повалилсяОни ж вокруг него ходили
И вилы острые втыкали
В него
Поленьями большими били
Собаки яростные рвали
Его на части, Боже правый!
Он кровью слабою залился
Человечьей
Упал и плоско распластался
Недвижно, вкруг народ столпился
Разглядывая его —
А нам-то люди говорили
Что он огромен и безумен
На деле же – совсем не страшен
Он! —
Они его поворотили
Лицом к светлеющему небу
Совсем светало, он лежал
Они замолкли лишь на время
А он – он навсегда молчал
Вагнеровское
Оно, вагнеровское – повсюду. Поскольку вагнеровским по порождению и не является. Как и все великое, обозванное чьим-то именем. Оно ничье. Оно всеобщее. Оно всемирное и божеское. Просто опознанное в своей самоотдельности и взаимосвязанности неким великим, для того и, соответственно, единственно порожденным. Так как же не назвать это его именем. Ох, как бы нам сподобиться, подобному?! Но, тихо, тихо! Терпи! Жди! Может, и воздастся. Но, скорее всего, нет.
Да и ладно, и так проживем, потребляя чужое, обозначенное чужим именем, но оттого нисколько не менее обворожительное и завлекающее.
Вот Зигфрид Зигмунда мечом
Волшебным – Альнурф – убивает
И сразу под его плечом
Левым
Цветок пурпурный расцветает
Из крови друга и врага
Горящей свастике подобен
А жизнь – она недорога
Везде
Но так рождается свободен
От воли богов
Герой
Когда пустой и серебристый
Как столбик пыли Лоэнгрин
Висел над сценой, где с артистов
Текли румяна, пот и грим
В смиренье радостном и чистом
Он – раз! – и вдруг среди артистов
Оказался
И исчез
Когда Валькирий дикий рой
Шумливый, как в июле осы
По ветру свои космы-косы
Пораскидали… но герой
Мохнатым Вотаном убитый
Лежит, как будто бы
