хлеба и «кофе». Затем томительное ожидание – придут сегодня конвоиры брать на работу или нет? «Старики» искали мешки, а те, кто сделали деревянные игрушки, тщательно готовили их к продаже.
В 8 часов явился солдат с протезом вместо ноги и передал дяде Косте заявку на нужное количество людей. Дядя Костя заранее приготовил списки, и счастливчики, в число которых попали и мы, двинулись по знакомым улицам Дорстена к железнодорожной станции.
Солдат никого не торопил и с интересом наблюдал за обменом, который происходил тут же, по ходу нашего движения.
К колонне подбегал мальчишка лет восьми с буханкой хлеба и негромко говорил:
– Русс, птичку, птичку!
Пленный доставал из мешка деревянную, раскрашенную в белый и красный цвет игрушку, передавал мальчику, и тот, отдав буханку, которая моментально исчезала в мешке военнопленного, стремглав бежал домой. Очевидно, это была форма помощи пленным от жителей, потерявших на войне своих близких.
Основной нашей работой была разгрузка из вагонов картошки для лагеря. Делали мы это неторопливо, да от нас особого усердия никто и не требовал. Конвоир в это время флиртовал с медсестрой в санчасти вокзала, в том же помещении на пылающей жаром печке варились два ведра картошки.
Бежать? Конечно, можно без большого труда. Забирайся в товарный вагон и катись за городские пределы, но никто об этом и не думал. Нас ведь предупредили… Все помнили слова дяди Кости Московского: солидарность – прежде всего. Вагоны, предназначенные для лагеря, быстро разгружались, и мы, прихватив обжигающе горячую картошку, поспешили в лагерь, чтобы успеть еще и пообедать.
Барак нас встретил шумно – ведь мы несли пищу. Сложив картошку в общую кучу на дележку, мы взяли свои консервные банки и пошли получать у коменданта нашу порцию баланды.
Что это было? Сваренная ботва от турнепса. Мне досталась ботвинья сантиметров в сорок. В банке она разместилась винтообразно и была залита горячей жидкостью. Я немного насытился картошкой, но и ботву просто сожрал, жадно запив жидкостью. Да-а-а, размышляли мы с Николаем после такого обеда, если водить на работу нас не будут, долго здесь протянуть невозможно.
И мы решили просить дядю Костю скорее направить нас в штрафную команду. Надо бежать.
Конечно, мы при этом взвешивали все «за» и «против», ведь тут худо-бедно было хоть что-то. За птичек из деревяшек мы имели почти каждый день буханку хлеба, да еще картошка, да еще баланда. Но очень хотелось на волю…
Ну а пока безрукий солдат девятнадцати лет водил нас, штрафников, на строительство железнодорожной ветки к частной мельнице. Я попал в эту команду в порядке очереди, и как раз тогда произошел случай, о котором я хочу рассказать. Мы пришли на место, солдат слез с велосипеда и сказал: «Все работают, а один человек пусть идёт воровать картошку у „бауэра“, один человек разжигает костер и варит её, а я поехал к фрау». Сел на велосипед и был таков.
Один из наших пошёл с мешком
