Может, надо было остаться? Ну, осталась бы, и что?
Сидела в пустом вагоне, путанка спала рядышком.
Тупо глядела в схему московского метро. «Жизнь только начинается».
Через год у меня уже был английский. Потом два года у турков, потом уже была своя фирма. Своя строительная фирма. Свое кафе, «Аркадия». Два года в десятке самых состоятельных женщин города. Пока не рухнул бассейн.
Воскресенье, утро. Мы идем в церковь.
– Не беги, мам!
То еле шевелится, то третью космическую врубила.
Церковь недалеко. Ноги вялые. Нет уж, раз решили. Потом на рынок. Крыжовник. Мама яйца еще хочет, вот такие они тут, говорит, а цены – не поверишь.
– Служба уже началась, – опять понеслась галопом.
– Ну не по билетам же!
Церковь новая; мама сует мне платочек из сумки.
После обеда играли на берегу с Лёником в родинки. Считали их друг на друге. Я победила, я вообще чемпион по родинкам. Лёпс обиделся и ушел купаться. Специально далеко уплыл, чтобы я думала, будто он утонул, и бегала по берегу, как в прошлый раз. А я и не думала бегать. Еще раз пересчитала родинки и пошла в корпус. Если он утонет, мне больше будет жалко маму, потому что она его очень любит, а я его еще сильней люблю. Пока шла и слезы вытирала, он меня догнал и пошел рядом мокрый, будто ничего и не было. И сланцы хлюпают.
«Лень… А ты веришь в вампиру?»
«В чего?»
«Ну, в вампиру эту, которую рассказывал?»
Он смотрит на меня.
Резко дергает меня за руку:
«Бежим!»
Несемся мимо шахмат, кино, клумбы, Орджоникидзе, чуть не сбиваем Альберта, через Храм воздуха.
«Ты чего… Ты куда?» – пытаюсь вырвать руку.
Забегаем за забор, останавливается. Сердце стучит, темно и воняет чем-то.
«Лёнька, ты чё?»
Его лицо начинает меняться. Глаза делаются огромными.
«Я не Лёня. Я…»
Я визжу.
Кусты раздвигаются, появляется физиономия Альберта.
«Дети, вы тут что делаете?»
Я машу на него, шепотом:
«Уходите, пожалуйста! Мы тут в Инопланетяна играем!»
«А… Это который с другой планеты пришел?»
«Из другой Вселенной! Ну, пожалуйста!»
«Скажи папе, Альберт сделал фотографию, пальчики оближешь, пусть заберет».
Уходит.
Стоим с Лёником, смотрим друг на друга.
Мама взяла меня за локоть и подвела к нужному столику.
Я стала зажигать и ставить. От платочка чесалась голова.
Одна… Вторая…
Пятнадцать свечек. За тех самых.
Я не виновата. Не виновата. Господи, Ты же знаешь, две ночи сидели с Санычем, перепроверяли, две бутылки коньяка выдули, документы – не подкопаешься.
Двенадцать… Тринадцать.
Если меня посадят…
