Сехудо. Тот, недавно амнистированный, потом якобы снова взялся за оружие, был арестован и обвинен в мятеже. Судил Сехудо военный суд, что позволяло предсказать приговор. В тюрьме бывшего феликсиста били, чтобы получить от него компромат на Обрегона. Однако Обрегон не мог знать всех этих деталей – пользование телеграфом было ему запрещено, и даже его жена неделями ничего не знала о своем муже.
Карранса не зря подгадал вызов в военный суд к тому моменту, когда Обрегон прибыл на границу с США. Президент надеялся, что Обрегон не поедет в столицу, а все же выберет безопасную эмиграцию. Возможным вариантом, тоже желательным для Каррансы, был бы и открытый мятеж. На этот случай на север и послали Дьегеса с поручением быстро занять Сонору – единственный штат, руководство которого открыто поддерживало Обрегона. Брать в плен «мятежника» Обрегона Карранса, скорее всего, не планировал.
Но Обрегон на провокацию не поддался, несмотря на то, что на митинге в Матаморосе звучали призывы уйти в горы и начать вооруженную борьбу против правительства. Напротив, Обрегон объявил, что он чист перед законом и едет в Мехико, чтобы это доказать. Возможно, это его последнее публичное выступление, но он готов бороться за «революционные принципы». Кандидат даже отказался от того, чтобы в столицу в качестве живого щита его сопровождала большая группа сторонников.
Нет никаких сомнений, что контакты с Пелаесом, командирами Феликса Диаса и сапатистами Обрегон через своих доверенных лиц поддерживал. И, строго говоря, с юридической точки зрения это было незаконно. Однако вся Мексика после суда над Анхелесом не доверяла независимости военного правосудия страны.
6 апреля 1920 года Обрегон прибыл в военную тюрьму, где проходил суд над Сехудо. Там он узнал, что из свидетеля превратился в обвиняемого.[130] В деле якобы имелось письмо Сехудо Феликсу Диасу, в котором утверждалось, что Обрегон уже принял решение о вооруженном выступлении против правительства. Обрегон назвал письмо фальшивкой и потребовал, как и Анхелес в свое время, чтобы его дело рассматривал гражданский суд. Судья, похоже, был и сам не в восторге от навязанной ему роли. Он часто выходил из зала, звонил по телефону и даже зажег сигару не с того конца. Нервозности ему явно добавило то, что конвоиры Сехудо, два солдата-индейца из Соноры, прямо в зале суда воскликнули: «Вива Обрегон!»
В конце концов, судья прервал заседание и предписал Обрегону явиться в суд на следующей неделе. Именно это и приказал суду Карранса. Президент хотел использовать Обрегона в Мехико в качестве заложника, в то время как Дьегес должен был покончить с Сонорой и лишить тем самым Обрегона единственной военно-политической базы для возможного восстания. Так как доступа к телеграфу у Обрегона не было, он не знал поначалу, что в его родном штате разворачиваются драматические события.
Дьегес был назначен командующим всеми правительственными войсками в штатах Сонора, Синалоа и Нижняя
Hall L. B. Alvaro Obregon. Power and Revolution in Mexico, 1911-1920. College Station, 1981. P. 237.
