теперь с левой стороны.
– А вешки-то, кажется, стоят, – сказал Бабуля, кося глаза на острова.
– Ага, помог, видать, табачок, – поддержал разговор Морёнов, сидевший сзади него, опираясь левой рукой на поручень спинки водителя, другой, держа автомат между ног. Ему было жарко после ходьбы по снегам с начальником заставы. Он расстегнул полушубок до пояса, завернул клапана шапки наверх. Майор тоже расстегнулся на две пуговицы и ослабил шарфик.
– Надолго ли? – произнёс Славка Потапов.
Прокопенко ответил:
– На два дня.
– Почему именно на два дня? – майор повернулся к салону вполоборота.
Николай пожал плечами. С усмешкой ответил:
– Так один день на раздумье, второй на действие. Как этот фазан, в собачьей шапке, проведет с ними политико-воспитательную работу, отодвинет миску с баландой, так побегут вешки ломать, как миленькие. Мало того, ещё комли выдолбят. Народ-то, видите какой, запуганный.
– Да нет, не станут, – возразил Морёнов. Не верилось в предсказание Прокопенко.
Лед был ровный, без выступающих торос, и Бабуля, радуясь возможности показать скоростные способности своего «бобика», прокатить с ветерком товарища майора, ратанов, вдавил педаль «газа» до самого пола. Даже у самого дух захватывало.
– Ну вот, без четверти тринадцать, – сказал Романов, глянув на часы. – За три часа тридцать минут управились. – Сказал, словно извиняясь перед выходными.
– Да сейчас пообедать бы не мешало, – подал голос Урченко, – заморить червячка.
– Твой червячок, не прямой кишкой называется? – спросил Потапов.
Ратаны рассмеялись.
– Кривой, – буркнул Славик и отвернулся. «Что за народ, что не скажи, всегда подколупнут!»
У Савватеевского заливчика, почти напротив Ново-Советских островов, лед просел. Ледовая гладь лежала с едва заметным уклоном к заливу, и Морёнов, глядя на эту впалую лощину, вспомнил, что в прошлом году где-то здесь же провалился трактор «Беларусь». Долго, до самого лета белела его крыша из-под воды. Вспомнив, хотел напомнить об этом начальнику заставы, а больше Бабуле, чтобы тот не больно-то резвился, и не успел.
– Товарищ майор… – Майор обернулся.
В этот момент перед машиной сбросили бетонный блок (по крайней мере, так показалось). Машина, ударившись бампером во вдруг возникшую преграду, вздыбилась. Всё живое и неживое внутри салона устремилось по инерции вперёд. Майор головой разбил лобовое стекло. Прокопенко через откинувшуюся спинку пассажирского сидения, коршуном взлетел командиру на спину. Следом – на них вспорхнул Урченко. У Романова из глаз брызнули искры, а с лица – кровь.
Примерно тоже произошло и по левому борту. Лишь с той разницей, что Бабулю к окну не пропустил руль. Эта деталь автомашины оказалась настолько прочной, что едва не сплющила ему грудную клетку, водитель оказался между «молотом и наковальней» – спереди рулевая колонка, сзади – снаряд почти в два центнера весом, состоящий из совокупного
