слова для женщины, которая не хочет показать, что у нее в руке. Может, боитесь услышать, что я скажу об этом?
Проклятье! Редмонд был прав. Оливия в растерянности заморгала, потом наконец, собравшись с духом, заявила:
– Вы правы, мистер Редмонд. Я не хочу показывать это вам.
– О господи, не покажете, потому… потому что это – стихи? – пробормотал Лайон с таким унынием в голосе, что Оливия расхохоталась, зажав рот ладонью. – Если бы вы только сказали мне, что любите стихи, я бы не ложился всю ночь и написал о вас, мисс Эверси, поэму.
– Вы ошиблись, мистер Редмонд. Это не стихи. Что же касается бессонной ночи для написания поэмы… Я бы не пожелала вам столь суровых испытаний: в особенности потому, что к имени Оливия нет рифмы.
– Трудно подобрать рифму и к слову «прекрасная», но ради вас я бы взялся за это.
Он сказал… «прекрасная»? У Оливии перехватило дыхание. Конечно, она и прежде слышала подобные комплименты в свой адрес, причем – множество раз, но то, как сказал это Лайон Редмонд… Было совершенно очевидно: он говорил вполне искренне, то есть именно так он думал и чувствовал, когда смотрел на нее.
«Прекрасная»… Это слово в его устах звучало как-то… по-особенному.
Стараясь не покраснеть, Оливия тихо сказала:
– Вы очень дерзки, мистер Редмонд.
– В самом деле? – Казалось, он искренне удивился. – Меня никогда не уличали в подобных прегрешениях. Просто я привык говорить правду.
– Скажите, мистер Редмонд, а что будет, если когда-нибудь вам и в самом деле удастся меня шокировать?
– Ничего не будет. Потому что вы меня сразу же простите, – ответил он, пожав плечами.
Оливия притворно нахмурилась, а Лайон с чарующей улыбкой проговорил:
– Ну полно вам… Покажите, что там у вас. – Он кивнул на ее правую руку, которую она по-прежнему держала за спиной. – Я не стану вас осуждать, поверьте.
Оливии не хотелось вносить диссонанс в эти волнующие минуты свидания, но она помнила его смелую откровенность на балу. К тому же она терпеть не могла неискренность.
Сделав глубокий вдох, Оливия помедлила секунду-другую, а затем вытащила из-за спины памфлет и подняла листок повыше, чтобы Лайон мог прочесть заголовок.
– «Письмо его превосходительству князю Талейрану-Перигору[15] по поводу торговли рабами», – прочел он вслух. – Автор – Уильям Уилберфорс. – Но это же… Это ведь против рабства, – пробормотал он в некотором смущении.
Оливия молчала, а Лайон вопросительно смотрел на нее. Да, в глазах его был вопрос, но не более того. Не было ни порицания, ни насмешки, ни скуки. Он просто ждал ее объяснений.
– Видите ли, это… – Теперь уже Оливия смутилась.
– Так что же это? – Он ободряюще улыбнулся ей и подступил поближе – словно хотел успокоить и взять под защиту, если понадобится.
И, как ни странно, она действительно почувствовала себя так, будто находилась под его защитой. При этом
Талейран-Перигор Шарль Морис, князь Беневентский (1754–1838) – французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при трех режимах, начиная с Директории и кончая правительством Луи Филиппа; мастер политической интриги.
