девушками и парнями не очень то общаются, хотя нравы здесь достаточно свободные. Они чужие. Рано или поздно уйдут. Все это знают и предпочитают видеть просто рабочую силу.
В принципе, и общего у них мало, служили у меня сплошь городские добровольцы. Зачем кибуцнику менять шило на мыло? У него и дома тоже самое, разве что в армию сбежать захочет, от каких-то проблем…
А питание… еды было очень мало, а та, что выделялась нам из общего котла, была страшно невкусная. Крупа, неочищенное растительное или оливковое масло, немного овощей с кибуцного огорода и неизменный американский ленд-лиз в консервных банках. Сахар и как не странно настоящий кофе, тоже ленд-лизовский был в таких очень маленьких бумажных пакетиках. Чая не было совсем.
Загрузив своих солдат бесконечными тренировками, я окончательно отсек их от жизни поселка. Они там только работали и получали продукты. Питание – это была отдельная история. Чтобы не создавать проблем с религиозными, а их было достаточно много среди призывников, с самого начала уставом предусматривалось кошерное[6] питание.
Молодое поколение, выросшее уже в Израиле, не сильно заморачивалось этими проблемами. Школы были вполне светские, с совершенно советским разоблачением религиозного мракобесия. При этом неприятие всего имеющего отношение к религии у них замечательно совмещалось со знанием Танаха и убеждением, что эту землю они получили от Бога, и никак иначе.
Раньше, до меня, варили по очереди. Так что раз на раз не приходился. Кто-то готовить умел, а после кого-то в рот взять было нельзя. Я назначил начальником кухни Нину. При ее росте в метр с каской и весе молодого петуха, она все равно не могла быть со всеми на равных, чисто физически. Зато готовить умела разнообразно и вкусно. При нашем стандартно-пайковом рационе это немаловажно.
Скоро мне стало понятно, что солдаты вовсе не представляли из себя что-то необходимое для обороны. Население приграничных районов поголовно было вооружено до зубов армейским, полученным еще от поляков, и трофейным оружием, и никого это не смущало. Очень редко кто-то мог пострадать случайно, а про то чтобы соседа застрелить, по пьянке или из ревности, я и не слышал ни разу. Плохо себе представляю, чтобы было у нас, в Союзе, если б на руках было столько оружия, бедная милиция.
Так что в случае опасности кибуц легко выставлял больше сотни вооруженных людей, с несколькими пулеметами и 60-мм минометом. Не уметь стрелять, по здешним понятиям, ты вообще не человек. Тут не важно, мужчина или женщина. Каждый должен был работать и воевать, если потребуется. Равноправие считалось абсолютно необходимым. И в половом смысле тоже. Никаких "мальчик ухаживает за девочкой". Это просто неприлично, она такой же боевой товарищ и работает наравне со всеми, хотя нравы в кибуце, были – как у нас на фронте. Только там считалось, что война все спишет, а здесь гуляли до свадьбы. После – ни в коем случае. Все про всех знают, не спрячешься.
И было еще у кибуцников замечательное правило – делать не для себя, а для коллектива, движения, организации, народа. Вот только не каждый это может выдержать.
Кошерное – КАШРУТ (
