стенда, в прошлом – Доски почета, и читал то, что давно знал наизусть. Идея привести выдержку из книги Эммануила Казакевича «Звезда» принадлежала начальнику штаба подполковнику Евгению Ковалю.
«Надев маскировочный халат, крепко завязав все шнурки – у щиколоток, на животе, под подбородком и на затылке, разведчик отрешается от обычной житейской суеты, от великого и от малого. Разведчик уже не принадлежит ни самому себе, ни своим начальникам, ни своим воспоминаниям…»
Слова завораживали, вызывали чувство гордости и причастности к загадочной и трудной профессии разведчика.
«Он отказывается от своего прошлого и будущего, храня все это только в сердце своем».
Литвинов видел в них больше: молитву, обращенную не к всемогущему богу, а направленную внутрь себя, в самую глубину души, сердца, которое невольно переходило на иной ритм, будто бы сопровождаемый грохотом катящихся по склону камней.
«Он не имеет имени, как лесная птица… Он срастается с полями, лесами, оврагами, становится духом этих пространств – духом опасным, подстерегающим, в глубине своего мозга вынашивающим одну мысль: свою задачу».
Энергия хлестала через край и питала дополнительные силы, рожденные вторым дыханием. Ни капли мимо, все внутреннее топливо рационально сгорало, словно в форсажных камерах.
«Так начинается древняя игра, в которой действующих лиц только двое, человек и смерть».
Да, бескомпромиссная борьба не с противником, а со смертью, с самим собой, со своими слабостями; недочеты съедают бесшумные шаги, несовершенство уступает место проявляющейся на глазах безупречности, которая становится частью духа: «опасного, подстерегающего…»
Литвинов едва ли не физически переживал свое превосходство над товарищами, особенно когда перед глазами всплывали эти завораживающие строки. Они подпитывали еще и ту значительную часть мозга, перевешивающую остальное. У него был дар; как наяву он в очередной раз видел перед собой одну и ту же картину, он «дырявил» ее вооруженными оптикой глазами, как истинный художник, как мастер своего дела, глядя в оптический прицел на некотором удалении, не любуясь очередным кровавым мазком, а предвкушая его: еще несколько нетерпеливых мгновений, и пуля со стальным сердечником вонзится «в горячее сердце, как ветер в костер»…
– Читаем? – раздался позади чей-то голос.
Литвинов обернулся. В шаге от него стояли двое. С одним из них он бы и просто поболтал, и поговорил на профессиональную тему. То касалось старшего прапорщика Всеволода Седова по кличке Упырь, тоже классного стрелка. Упырь мог дать любому в части несколько очков вперед по стрельбе из пистолета, не говоря уже о снайперском оружии. На вооружении учебного центра было много стрелкового оружия, в частности, несколько образцов сравнительно новых пистолетов. Это и «варяг» «МР-445», сделанный на основе ижевского «грача», с рамкой из полимера и под патрон «смит-и-вессон». «Багира» с ударно-спусковым механизмом двойного действия.
