сказать, других баб нет? Забыла про ведьму? Прилетала уже, намекала на твой сюрприз.
– Посмотри на себя, скороход несчастный. Скрипи – не скрипи – больше не пущу. Хотела протез ему в городе купить, а он культяпится, – повернулась она и ушла.
У ведьмы стало на душе радостнее: сделала сегодня три пакости. А в ушах звучали слова Кузьмича про то, что ведьма тоже баба. «Ведь и правда!» – и она крепче сжала ногами черенок лопаты.
Под боком у Иргиза
Запах скошенного на лугу разнотравья доносился до конюшни, попадал в ноздри стоящего там жеребца, и хотелось ему поноситься по туманным разливам Иргиза, разбивая на осколки хрустальный воздух, и потягаться в скорости с ветром, сгибающим до земли молодые прибрежные деревья. Это был Гром, сын республиканского рекордиста Буяна, завоевавший два именных приза, а денежных – не сосчитать.
Вот и завтра должны состояться скачки, но о них позаботится его наездник и старший тренер Мельников, главное – победить, на кону – миллион рублей. Они с тренером неразлучны, вместе купаются в Иргизе, вместе носятся по большой и малой беговым дорожкам ипподрома, иногда засыпают вместе: Гром – в стойле, тренер – в кормушке, когда переберет лишнего после удачных бегов или скачек.
Старший тренер отвечает за всех лошадей, но Гром у него любимчик, они даже понимают друг друга.
Однажды на конеферму попала дочка знаменитых родителей четырехлетняя кобылка Дымка, он влюбился в нее. Тренер часто выпускал их вместе в пойменные луга на разнотравье. У них теперь есть собственный сын жеребенок Витязь. Быстроногий, не отстает от родителей, когда, распустив гривы, они мчатся по степному водоразделу.
– Зачем выпустил Грома, Александр, а если поранит ногу перед скачками? – с укором сказала Мельникову ветврач Уколова. – Вон как бесится.
От Иргиза доносились ржанье и топот копыт резвящегося коня.
– Все будет путем, – ответил тренер, а про себя подумал: вот и решение вопроса. Надо пустить слух, что Гром слегка поранил ногу, и теперь, мол, ни о каком призе не может быть и речи, достаточно, чтобы узнали об этом первая сплетница в деревне бухгалтерша Неелова и участники забегов с других конеферм, повалят со всех концов претенденты…
Ипподром в форме двух приставленных друг к другу гигантских подков прижимался одним боком к лесопосадке, другим – к Иргизу. Сделали бы его еще больше, в степи места хватит, но зачем, беговые дорожки близки стандартным.
Они шли на ферму рядом, говорил тренер, но Гром, кажется, понимал все.
– Тебе надо похромать только до старта, – убеждал тренер, – а дальше расправляй гриву и лети как на крыльях. Для убедительности я тебе ногу бинтом перевяжу – это усилит впечатление.
Конь тряхнул головой, соглашаясь, и весело заржал, только мускулы перекатывались под бархатной кожей.
У конюшни встретили ветврача Уколову.
– Накаркала, Светка, растянул Гром ногу, видишь, прихрамывает.
И, кажется, захромал конь,
