просто потому, что еще не чувствовал себя готовым к новой схватке с болотом. Да и глупо было бы возвращаться на материк той же дорогой.
Сначала много дней пути по зыбуну. Затем полынья, которая вряд ли когда-нибудь закрывается, слишком уж она широка для этого. За полыньей – Гнилая мель с ее одичавшими каннибалами. После Гнилой мели еще не меньше недели пути на запад до материка – и уже там кордон. Хватило бы и одного кордона…
Да и до него в одиночку не дойти никак. Даже до полыньи – и то вряд ли. Болото только на первый взгляд опасно лишь топями. Оно всегда обманывает. Можно идти два, три дня и не встретить никаких опасных тварей. Тут идущий расслабляется, начинает уделять больше внимания топям, забывая о тварях, а болото все еще не торопится пойти с козырной карты, выжидает. Терпения ему не занимать. А потом в самый неожиданный момент оно выставляет такой аргумент, о котором человек и позабыл давно. Хищники ползающие, бегающие, летающие, ждущие в засаде, плотоядные растения, плотоядные грибы…
Вчера за весь день не встретилось никого и ничего, если не считать нескольких хорошо заметных «окон» топи, которые Эрвин осторожно обошел. Так было и в прошлый раз, когда он, повинуясь безотчетному желанию, углубился в болото неведомо зачем и хорошо еще, что повернул назад, вовремя опомнившись. Так было и в позапрошлый раз, когда он шел с Большой земли, то есть не шел, а полз… Какая-то часть разума еще действовала и отмечала: вблизи Счастливых островов опасность резко уменьшается.
Быть может, змей, язычников и прочих тварей, охотнее прячущихся под болотным ковром, чем разгуливающих по нему, выедают еще более свирепые хищники, приходящие с открытого моря? Древние, исконные хищники планеты Хлябь, не привыкшие еще к человечине и не интересующиеся человеком?
Другой гипотезы не было, и Эрвин осторожно принял эту.
Ночь прошла в общем спокойно, если не считать странного колыхания зыбуна. Причину явления Эрвин не установил, худшие подозрения не оправдались, удалось даже немного подремать перед рассветом на куче гнилых водорослей. Утром, добыв себе новый бич, Эрвин сразу повернул на восток, рассчитывая достичь своего острова до заката.
Острова, где он блаженствовал. Отчаивался. Дичал. Сходил с ума, дико хохоча на все четыре луны сразу и на каждую в отдельности. Своего острова, который он мечтал покинуть навсегда – и не мог.
Нетрудно было перебраться лишь на соседний остров – но ведь везде одно и то же. Почти на каждом острове достаточно пищи и воды, всюду можно построить шалаш, а то и найти пещерку, попадаются минеральные источники, горячие ключи и удобные естественные углубления, заполненные целебной грязью. В лесах – непуганая доверчивая дичь, в полосе отлива – мелкие копошащиеся морские твари, выборочно пригодные в пищу, хищников нет… чего ж еще? Наверное, человек мог бы благоденствовать в этом спокойном сытом раю, если бы кто-нибудь ампутировал ему половину мозга.
Люди! Тому, кто всегда жил за их счет, пользуясь
