style="font-size:15px;"> Прошла неделя дружбы, и в круговерти ежедневного карнавала Артем уже стал забывать, зачем, собственно, все затеяно. Однако Франсуа неожиданно заявил, что желает познакомиться с настоящим русским художником, желательно прогрессивным, его поддержала супружеская пара из Сорбонны, и только Лейла не проявила к русскому авангардизму особого интереса.
Подходящий живописец был Артемом давным-давно найден. Он проживал на Шаболовке, в старом двухэтажном доме, где на чердаке оборудовал студию. Звали художника Семеном Афанасьевичем Филаретовым. Возраст – где-то за пятьдесят. И на своем подвижническом пути он освоил практически все живописные направления, начиная от соцреализма и кончая абстракционизмом. Был Семен Афанасьевич бородат, угрюм и немногословен. И, что особенно устраивало Артема, постоянно полупьян. Артем познакомился с Филаретовым месяца два назад, купил пару работ и несколько раз пил с ним водку. Казалось, с новым знакомцем установилось взаимопонимание. Вчера Артем забежал к нему, притулил в углу пару заранее подготовленных для продажи полотен и сообщил, что завтра явится с иностранцами, которые собираются купить у него несколько картин. Если Филаретов и обрадовался подобному обстоятельству, а свои творения он продавал крайне редко, то виду не подал. Он мрачно кивнул головой в знак согласия.
– Я еще несколько своих картинок хочу им всучить, – указал Артем на поставленные в угол полотна. – Так ты, Афанасьич, не мешайся, если что… Тогда и тебя не забуду.
Появление живописной группы чернокожих иноземцев во главе с Артемом вызвало у жильцов дома неподдельный интерес. Сбежалась окрестная ребятня, старушки соскочили со своих лавочек и робко приблизились к дакарцам.
– Черны-то как! – слышалось из толпы. – Страсть! Ну галоша галошей… Арапы… И девки с ими…
Пришельцы вращали белками глаз и скалили сахарные зубы в добродушных улыбках.
Бесцеремонно растолкав общественность, Артем вошел в пропахший кошками подъезд и поднялся в студию. Африканцы гуськом следовали за ним. В студии витал застарелый аромат масляных красок и лука. Хозяин, в обществе белобрысого худосочного существа женского пола в накинутом на голое тело халате, сидел перед застеленным газетой столом. На столе предстал классический натюрморт, который так любят рисовать живописцы: рядом с початой бутылкой водки лежали помидоры, сало и хлеб. Пиршество, похоже, только началось.
– Вот, – сообщил Артем, – привел…
– Хелло, – отозвался хозяин. – Располагайтесь, товарищи. А это Зина, – он указал на белобрысую. – Натурщица.
Гости уселись на низкой самодельной застеленной рваными коврами тахте и стали с любопытством оглядываться по сторонам. Стены студии были завешаны и заставлены многочисленными полотнами. Сквозь застекленную часть потолка били лучи неистового августовского солнца. В столбах света клубились пылинки.
