насморка?
– И от него в том числе.
Невольно подчиняясь любопытству, Тарас осторожно потянулся к протянутому свертку. В то же мгновение Макс набрал полную грудь воздуха и спустил курок спрятанной внутри свертка трубки. Клац!
– Гааа…
Тарас Пинчук широко открыл рот, но более членораздельного звука издать так и не сумел. Несколько секунд он стоял неподвижно, затем качнулся вперед и рухнул на асфальт. Ноги упавшего разошлись циркулем, из его глотки повалила пена. Точно стиральная машина внутри заработала, только это была одна видимость. Кончился Тарас. Ничего внутри него не функционировало.
Вот тебе и венец творения. Чем человек лучше какой-то обезьяны, скажите на милость?
Удостоверившись, что его жертва не подает признаков жизни, Макс поспешно отбил кончик спасительной ампулы и проглотил ее содержимое.
Облизнулся.
Озирнулся.
С облегчением перевел дух.
Выбросил пустую ампулу.
Сунул руки в карманы и направился в подворотню, за которой дожидался его верный «Мустанг».
Из открытых окон доносились голоса телевизионных и реальных персонажей. Среди них выделялись возгласы какой-то женщины, повторяющей на разные лады:
– Ой, не могу… Ой, не могу… Ой, не могу…
Возгласы сопровождались ожесточенным скрипом кровати: иэх-х, иэх-х, иэх-х. Создавалось такое впечатление, что бедняжку распиливают напополам, разложив ее на верстаке. Наверняка многие спальни города служили сейчас такого рода мастерскими по строганию все новых и новых детишек, но этой ночью Макс играл за другую команду. Не увеличивал человеческое поголовье, а сокращал его по мере сил и возможностей.
– Пока что один-ноль в мою пользу, – прошептал он, прежде чем раствориться во мраке.
Если бы не исправная вентиляционная система, то дым в игорном зале стоял бы коромыслом. Курили почти все, включая работников казино, которым это категорически воспрещалось. В пепельницах тлели окурки, забытые охваченными азартом игроками. Поминутно вставляя в губы новые сигареты, они клацали зажигалками, как взводимыми курками пистолетов. Бокалы с напитками пустели и наполнялись, словно по волшебству.
– Тринадцать!
Зычный голос крупье заставил Макса поморщиться. От беспрестанного мельтешения рулетки у него разболелась голова. Вот уже битый час он торчал в опостылевшей «Жемчужине», машинально перебирая разноцветные жетоны, которые не спешил выкладывать на игровое поле. Сооружая из них очередную башенку, он украдкой рассматривал человека, сидящего напротив.
Андрей Пинчук был немного ниже ростом, чем его брат, старше и плотнее. Его черные глаза выделялись на пухлом белом лице, как две изюмины, воткнутые в сдобную булку. Под ними набрякли сизые мешки. Еще один любитель ночной жизни. Сейчас ты playboy, а вскоре станешь play off, подумал Макс. Отключишься навсегда.
Он перевел взгляд на спутницу Андрея, стройную, но чересчур тощую девицу в облегающем пуловере и голубых, тоже облегающих,
