и в этот момент ненавидел свои знания. Есть чары, которые нельзя отменить. Просто нельзя, такое не под силу даже богам, поэтому он не мог дать другу даже призрачную надежду на лекарство, которое ищет и сумеет найти. Нет такого лекарства, Хаггар точно это знал. Он сам лет десять назад составил чары, случайно зацепившие несколько дней назад «штабную крысу» Варона. Да, не единственное и далеко не самое страшное необратимое проклятие из существующих, но почему-то теневику в этой ситуации чудилась рука Воздающего.
Приложил ли справедливый бог свою руку в самом деле? Вряд ли. Если бы остальные старшие боги интересовались происходящим сейчас на земле, они непременно постарались бы остановить то безумие, в которое неотвратимо погружались смертные.
Но тем не менее хранитель Присс умирал.
– Хорошо, что ты успел зайти, – почти беззвучно шевельнулись истончившиеся бескровные губы. – Спасибо. Посидишь?
Хаггар только кивнул и очень осторожно сжал тонкую костистую ладонь, кажущуюся пугающе хрупкой. Сухие пальцы едва заметно дрогнули, обозначая ответное пожатие, но сил на него не хватило. Варон вновь прикрыл глаза – не то задремал, не то пытался собраться с мыслями.
– Целитель молодец, обезболивает хорошо. Остается только слабость и скука.
– Один из лучших во всем мире, – тихо подтвердил Хар. Проклятому причинял боль не только яркий свет, но и резкие звуки, и даже запахи, поэтому в его закутке царила сумрачная тишина, едва уловимо пахнущая хвоей – этот запах успокаивал.
– Как наши успехи? – Друг вновь открыл глаза и внимательно уставился на мага.
– Хорошо, – не моргнув глазом солгал тот. – Господа военачальники осторожничают, но рожи у них довольные.
– Хорошо, – эхом повторил Варон и слабо улыбнулся уголками губ. В самом деле верил? Или так ему было проще умирать? Не исключено, что действительно верил другу на слово, прежде тот никогда его не обманывал. Вот даже не стал обнадеживать, что сумеет помочь и снять чары… – А ты как?
– Да что со мной будет, – поморщился теневик. – Устал только, но это все ерунда. Хочешь, расскажу что-нибудь?
– А ты не спешишь?
– Нет, мне сегодня дали отдохнуть, – вновь соврал маг. Он только вернулся, и было у него всего шесть часов на сон, но… выспаться он успеет на том свете.
– Тогда давай что-нибудь жизнеутверждающее, про счастливое посмертие, – усмехнулся Варон, и Хаггар, собравшись с мыслями, принялся травить байки. Он не был хорошим рассказчиком и не тянул на менестреля харизмой, но зато обладал отменной памятью, в которой, помимо магических формул, жили проглоченные между экспериментами легенды, сказания, да и просто выдуманные истории. А больного сейчас, пожалуй, меньше всего интересовала плавность, чистота и выразительность речи. Гораздо важнее, что рядом чувствовалось живое тепло, а неподвижную тишину нарушал размеренный хрипловатый голос. У Варона остался всего один страх – смерть
