style="font-size:15px;"> – Да как ты смеешь! Ты кого это окрутить собираешься? Я не из тех дам, которые… понимаешь? – возмущённо проговорила пожилая женщина, подчёркивая каждое своё слово.
– Я ведь ничего худого не сказал… Ну, окрутишься. Ну и что, разве это плохо? – отвечал носильщик, расстилая на стуле намокший платок.
– Плохо, хуже всего на свете…
– Не знаю. Этакие хитроумные штучки в моей голове не укладываются.
– Сейчас я уложу. Скажи-ка на милость, ты знаешь меня?
– Если б ты окрутилась, разве повредила б себе?
– У меня есть муж!
– Одно дело – муж, а другое дело – он. Ведь он греет! Скажем, захотела ты вдруг зимой среди ночи на двор выйти, – не мужа ведь на спину себе набросишь, а его.
– Абисогома-агу?
– Балахон, хозяйка, балахон!
– Значит, ты всё время про его пальто говорил?
– Разве я о чём-то другом говорил? А ты думала, не про балахон?
– Думала, говоришь, что я могла бы с Абисогомом-агой окрутиться, обвенчаться, значит.
– Господи! Ах. ты, господи! – завздыхал носильщик и сдёрнул со стула платок.
Удовлетворившись столь убедительным объяснением носильщика, пожилая дама повелительным тоном распорядилась:
– Постель и сундуки снесите наверх.
Носильщики с покорностью взяли вещи Абисогома-аги в руки и едва ступили на лестницу, как хозяйка дома закричала:
– Вы что, из деревни пришли?
– Нет, с главной улицы.
– Знаю, а если не из деревни, как же вы в таких башмаках наверх поднимаетесь?
– Других башмаков у нас нет.
– Чего уставились на меня? Чего не разуваетесь?
– Не кричи, хозяйка, не глухие мы, сейчас разуемся.
И они сняли свои драные башмаки, которые оказались куда чище ног.
– И с этими ногами хотите наверх взобраться? – снова запротестовала хозяйка.
– Других у нас нет, – ответили носильщики с таким жалким видом, будто по причине своей бедности они могут иметь только по две ноги, в то время как у богачей по четыре ноги, а то и по пять или шесть.
– Спускайтесь! Поставьте всё на пол! Я сама отнесу.
– Так будет ещё лучше.
– Ах, во всём виноват мой муж… На службу не ходит, а по целым дням в кофейнях посиживает, про национальные дела тараторит, не видит, в каком я положении… Вот я и вынуждена постояльцев держать… – проворчала про себя хозяйка и, схватив лежавшую у порога мокрую тряпку, начала вытирать ступеньку лестницы.
– Нам ждать, хозяйка?
– Был бы он с головой, – продолжала она про себя, – жила бы я сейчас, как царица. Благо ни детей не дал нам бог, ни домочадцев… Одно у него на уме – квартальный совет4… Только и делает, что или помогает кому-то войти в этот совет, или, наоборот, помешать старается… Пропади
Квартальный совет – основная ячейка органов самоуправления турецких армян, избирался армянским населением квартала.
