Алексеев. – А вам, Костя, мы оставляем основной тон проявленного мира – зелёный. Насколько я помню, именно он соответствует середине спектра оптического диапазона. Забирайте свою ноту «Фа», мон шер!
После того как изумрудный фужер перекочевал из рук индейца к Константину, Станиславский, не мигая, надолго устремил свой взор прямо в глаза Снопова.
– Перестаньте, пожалуйста, фантазировать! Нет-нет, мы не плод вашего больного воображения, и уж поверьте, – совсем не те, за кого вы нас принимаете: парочка профессиональных экстрасенсов-гипнотизёров, обирающая доверчивых граждан.
– А кто же?
– Что ж, раз вы не в состоянии принять нас из-за барьера своего разума за тех, кто мы есть – дона Хулиана и Константина Сергеевича Станиславского – тогда мы – нечто нейкое, – уклончиво улыбнулся Алексеев.
– Ну, за Мельпомену и мистерии Диониса, други! – произнёс Хулиан, призывно поднимая вверх свой бокал.
Последняя фраза Станиславского растаяла бесследно в мозгу Константина, растворившись в нахлынувшей тёплой волне хмельного расслабления.
– У меня что, солнечный удар? Что за фигня? Почему всё в таком медно-зелёном ореоле, профессор? – испуганно произнёс Снопов, моргая глазами, словно пытаясь снять с них мешающую одноцветную пелену.
– Потому, амиго, что ты никогда не пил такого выдержанного шампанского из обработанного медным купоросом винограда! – усмехнулся индеец. – «Дом Периньон» 95-го, да ещё с медью, – это, как минимум, – бронзовые мозги! Супервино моментально ударило тебе по склеротическим извилинам. Чистка началась! Ты бокальчик-то опусти на асфальт, родной. Как-никак – богемское стекло! Не ровен час, уронишь, уходя в мир иной. А мне, потом, ответ держать перед директором музея Страховской библиотеки Праги. Ближе, ведь, не нашлось подлинной Богемии-то.
– Не паникуйте, Костя! Вас напугала фраза «в мир иной»?
Станиславский взял за руку покрывшегося капельками пота Снопова.
– Расслабьтесь. Сейчас шок цветового восприятия пройдёт, и всё встанет на свои места. Он же сказал «уходя», а не «отходя», мон шер. Ну как? Всё прошло? Вот и славно! Хулиан дурачит вас. Вашей жизни ничто не угрожает. Просто, мы же с вами пьём не обычное, а наше, нагвальское шампанское. А после него и вы, и я, и Хулиан – мы все видим мир из нового положения центра восприятия, соответственно выбранным фужерам – улыбнулся Константин Сергеевич.
– Точнее, из основательно забытого Хомо Сапиен-сами, старого, – обронил дон Хулиан, разливая игристое вино по опустевшим бокалам.
На какой-то миг Косте привиделось, что он принимает фужер из лап огромной мохнатой обезьяны. Снопов тряхнул головой. Йети исчез. Перед ним стоял индеец.
– Костя, конечно же, всё что мы вам только что наплели – ерунда. Каждый из нас старался заговорить вам зубы, чтобы успокоить ваши запаниковавшие от полуобморочного состояния нервы и не дать вам окончательно потерять сознание. Вас действительно накрыл солнечный удар, тёзка.
