лугом,Жалуясь родной своей сестрице:
“Ой, сестра, ты, мята луговая,
Ты, в гаю кукушка на калине!
Грусть-кручина вьётся возле сердца,
Как гадюка, сердце обвивает”.
А сестра ей: “Бедная сестрица,
То не горе – молодость играет,
То сжимает сердце не гадюка —
Черны очи опалили сердце,
Прямо в твою душу заглянули”.
Пролетает галка над оврагом,
Стадо возвращается из леса,
Над рекою разлилась, как речка,
Удалая молодая песня.
Ты кого высматриваешь, ищешь,
Отчего ты, молодец, не весел?
Или ты не видишь – красный клевер
Смётан – в копнах, ровных и высоких,
И домой торопятся сестрицы,
Две сестрицы, легкокрылы птицы.
«Рифмуются прекрасно…»
Рифмуются прекрасно
Поля и перелески,
И облака с лазурью,
И небеса с землёй.
И лишь поэта с жизнью,
Вокруг него кипящей,
Как две строки созвучных,
Не хочет видеть век.
Поэт в разладе с миром.
Какая доля злая!
Поёт – его не слышат,
Молчит – его не ждут:
Не ручеёк в сугробе,
Не жаворонок в небе…
Как трудно рифмоваться.
Не то, что рифмовать.
«Остались от любви моей к тебе…»
Остались от любви моей к тебе
Два-три стиха – одна строка в судьбе.
И те стихи живут – им дела нет
До наших “да” и “нет” и прочих бед.
Большой любви не нужно для стихов.
Для них довольно сущих пустяков:
Трёх поцелуев да десятка фраз —
Не больше и не меньше. В самый раз.
Сверхзадача
Играть себя – дурная роль.
Тоска – классическое чувство,
Но ты не прав, любезный друг.
Когда возводишь в ранг искусства
Патологический недуг.
Когда, на сцене угасая,
Стоишь, подъемля взор горе…
Какая сила роковая
Тебя подвигнула к игре?
Неужто боль?
Но, Боже правый,
Здоровых нет среди людей,
И этой горестною славой
Не должен хвастать лицедей.
Искусства смысл и сверхзадача
Художника,
Любезный друг,
Стерев с лица гримасу плача,
Войти с улыбкой в светлый круг.
(Из Рыльского)
Качнулась занавеска на окне,
Порозовевшая в лучах заката.
И ветерок в вечерней тишине
По улочке прокрался воровато.
Там, за окном, склонился над столом
Девичий тихий озарённый профиль,
А снизу, с площади, глядят на дом
Печальный Фауст, желчный Мефистофель.
На землю от собора тень легла,
Под ним коты заводят шуры-муры,
Заухал сыч на шпиле, ночи мгла
Вот-вот укроет странные
