лей пол чашки!» Но мы ж тобой мужики большие, сдюжим и по полной.
Он поставил на стол тарелки с пельменями, положил ложки, достал из холодильника маслёнку, из шкафчика – бутылочку с уксусом, перечницу. Тоже уселся, кивнул на приправы, пояснил:
– Это каждый кладёт себе по вкусу.
Бросил в тарелку хороший кус масла, полил уксусом, притрусил перцем. Алези тщательно скопировал действия хозяина, взял ложку, перемешал пельмени. Положил один в рот, прожевал. Удвоил порцию перца.
– Ну как? – поинтересовался Ламонов.
– Съедобно. Что за мясо? Медвежатина?
– Скажешь такое! Говядина со свининой, как положено. – Ламонов отправил в рот очередную ложку, полную пельменей, прожевал. И потребовал: – Ну, рассказывай. Как живёшь, чем занимаешься? Наверное, французский ресторан открыл? Картошкой «дофиле» народ кормишь, а?
Алези усмехнулся.
– Ты смотри, запомнил. Нет, я в полицию вернулся. Ну, как вернулся – в департаменте по персоналу сижу, новые кадры подбираю. На оперативку с моими биопротезами не пускают, конечно.
– Угу… Понятно. Не женился?
Лицо Алези посуровело.
– Нет. Не могу я жениться.
Ламонов сочувственно покачал головой:
– Серьёзно так? И восстановить не получается?
Седрик взглянул на него, не понимаю. Отмахнулся.
– Да не потому! После Марины я ни одной женщины не хочу. Познакомлюсь, встречаться начинаем, а как до постели доходит – нет, не то. Я же не рассказывал никому, и Марина помалкивала… о том, что между нами на базе случилось. – Он посмотрел на Ламонова, переставшего жевать и даже вперёд подавшегося в нетерпении, продолжил: – Было ли у нас то, что сексом называть принято, я не запомнил. Но это такая мелочь в сравнении… Нет, не могу слова подобрать, это пережить нужно.
Он вздохнул.
Доедали пельмени молча. Ламонов убрал опустившие тарелки, поставил перед гостем чашу заварившегося чая, сахарницу. И лишь тогда потребовал:
– Седрик, теперь главное говори. Ты ж не поболтать за полконтинента ко мне приехал.
Алези не отпирался:
– Не поболтать. Посоветоваться мне надо с понимающим человеком.
– С понимающим? Тогда тебе к Янеку лучше.
– С Яном, боюсь, разговора не получится. Что ты думаешь о позавчерашней новости?
– О бессмертии, что ли? А что тут думать! Ты не хуже меня знаешь, кто этим «Генезисом» заправляет.
– Хуже. Ты в операции до конца участвовал, а я в самом начале выбыл. Они, и правда, могут человеческую жизнь до бесконечности продолжать?
– До бесконечности или нет, не знаю. Но смерти они нифига не боятся, это точно. Верят, что их доминаты оживят. И не зря верят. Ох, далеко их наука от земной ушла! Может, эти их доминанты и не люди уже? Одна Танемото чего стоила. А почему ты спрашиваешь?
Алези
