смешно. Точно такая же камера-одиночка с раковиной и стульчаком, только освещена поярче, да вместо койки стоит пара столов и три стула. Думал, хоть портрет Дзержинского на стене будет, но, похоже, тут обходятся без лишней атрибутики.
Главный сюрприз сидел за столом. Мне и в голову не могло прийти, что следователем окажется молодая женщина. Причем не мощная тетка, «истинная большевичка», в перетянутой ремнями строгой кожанке и маузером в руках. А совсем наоборот, маленькая, худая шатенка лет тридцати. В меру симпатичная, с резкими чертами лица и тонкими губами без всякого следа помады. Перед ней на столе, кроме телефона и бумаг, начатая пачка папирос «Пушка», чуть поодаль стакан чая с одиноким ломтиком лимона, да тарелка с парой пирожных. Спокойно, по-домашнему, прямо как будто заявление пришел писать в деканат. Разумеется, если не обращать внимания на стены, да лампу, направленную в лицо по всем традициям жанра.
– Садитесь, пожалуйста, – начала следователь искренним, задушевным голосом, с первых же слов на ее лице явственно проступили симпатия и участие. Пододвинула ближе ко мне пачку: – Курите, не стесняйтесь. Нам надо много о чем с вами поговорить.
Не дожидаясь моего ответа, она вытянула папиросу себе, ловко смяла гильзу и жадно прикурила, вежливо выдохнув дым в сторону.
– Спасибо, не курю, – привычно отказался я, устраиваясь поудобнее.
– Какой интересный молодой человек, даже табаком не балуется, – чуть кривовато улыбнулась следователь. – И по обличию настоящий скаут![17]
Ну, наконец-то, возликовал я про себя. Вполне по-человечески все в прошлом, не зря ругали всяких Солженицыных за очернение истории. А что до камеры – так работы много у ЧК, вот и не быстро дошла очередь. Сама же сидит в таком же каменном мешке без всякой роскоши, работает на износ, бледная вся, можно сказать, света белого не видит. Да быть того не может, чтобы я не уговорил такую милую, уставшую женщину поверить мне хотя бы на несколько часиков, пока специалисты не вытащат из тайника сотовый телефон. Надо только начать поаккуратнее… если бы не заросшее щетиной лицо! Я малость замешкался, от отупения в одиночке никак не мог решить, сразу рубануть с плеча: «родился в 1991 году, последнем, когда существовал СССР», или зайти издалека, с моего провала в прошлое, игры Ingress, учебы и жизни в Екатеринбурге.
Между тем, женщина задала следующий участливый вопрос:
– И зачем это вы связались с шайкой мерзких фашистов?
– Фашисты? Уже тут?! Кха-ха-ха! – зашелся я в приступе то ли хохота, то ли кашля. – Да что вы вообще о фашистах знать можете! Ведь пока гад Шикльгрубер пейзажики малюет где-то под мостом в Берлине!*** Короче говоря… – тут до меня дошло, что сказано несколько больше, чем оно того стоило. – Не знаю никаких фашистов, и знать не хочу. Я простой студент, просто не повезло…
– Та-а-а-кс! – резко оборвала меня следователь. – Вот счас-то все сходится!
Всего пара мгновений, и как подменили
Официально скаутское движение в СССР запретили 12 ноября 1922 года. С того времени скауты перешли на нелегальное положение. Окончательно разгромлена эта организация была только в 1932 году.
