подрагивать.
– А ты ждала кого-то другого? – прищурился муж.
Лучики-морщинки побежали от глаз, острый нос сморщился, губы изогнулись в хитрой усмешке, превращая лицо в маску лукавства.
– Потому-то, наверное, и варилась в кипятке? Ага?
Смирнова невольно покраснела и отвела взгляд. Вот ведь гадство, она и вправду «ждала кого-то другого». Ну не признаваться же в этом мужу. Да и в чем, в конце концов. В том, что ее преследовал невидимый маньяк? Бредово. Олеся, представила, с каким выражением станет глядеть на нее Димка после подобного признания. Да и был ли маньяк? Может, все-таки галлюцинации. Нужно только вспомнить, что подозрительное она пробовала в последнее время. Может, те пирожные? Опять же выбросы постоянные в атмосферу, кто знал, чем там их всех травят. Нет, определенно, стоило обождать с повинной и промолчать.
А еще рядом с мужем страхи улетучивались, а произошедшее казалось лишь страшным сном. При всех недостатках Дмитрия одним неоценимым достоинством он обладал точно. Возле него Олеся чувствовала себя защищенной. Всегда, даже когда он сам нуждался в защите и помощи.
– Нет, конечно, – улыбнулась она в ответ. – Просто что-то устала сегодня. Такой сумасшедший день.
И ведь ни капельки не соврала, день был абсолютно безумным. Начиная с неприятного разговора с Галкой и кончая бесславным обмороком в душе.
– Ох, Леська – Олеська, кошка драная, – беззлобно проворчал Дмитрий. – Будь аккуратнее, я ведь не всегда смогу быть рядом.
– Сам ты, кошак помойный. Я самая аккуратная из вас всех, – фальшиво возмутилась Олеся.
– Угу, как же. Температуру воды сделай в следующий раз поменьше, аккуратная ты моя, а то, знаешь ли, жены в бульоне меня не устраивают. Да и голова кружиться меньше будет. Лады?
– Так уж и быть, попробую. А ты мне вот что поведай, дорогой, долго учился писать зеркальным способом?
– Пф, нашла вопрос! – фыркнул он. – Даже не собирался. Написал на листочке, поднес к зеркалу и перерисовал закорючки. Вот и все. Здорово получилось?
– Просто великолепно! – возмутилась Олеся. – Я, знаешь ли, чуть не поседела со страху.
– Ну, прости, – пошел на мировую супруг. – Я больше так не буду. Честно. Извинтиляешь?
– Ладно, уж живи.
Олеся подняла руку и привычным движением разгладила морщинку у него на лбу, потом мягко провела ладонью до самого подбородка, будто бы стирая с любимого лица напряжение и затаенный испуг. Дмитрий расслабился и совсем по-мальчишески открыто улыбнулся. Затем поймал ее пальцы и нежно поцеловал каждый.
– Ладно, пойду, приберу разгром в ванной, – выпустив конечность на волю, муж поднялся с кровати. – Там черт те что. А ты спи. Поняла?
Олеся кивнула и блаженно закрыла глаза. А потом и вовсе зарылась с головой в одеяло. Приятная тяжесть успокаивала, дарила спокойствие и уверенность. Она дома. А дома ей никто
