океанской волной.
Он, как тот маленький голландский мальчик, затыкал пальцем отверстие в плотине, закрывая доступ морю здравого смысла. Да, он сидел на плотине, согнувшись в три погибели, вполне довольный своей твердокаменной теорией. А теперь распрямился, выдернул палец. Море ответов уже хлынуло сквозь дырку.
Чума распространилась очень быстро. Могло ли это произойти, если бы ее разносили только вампиры? Разве их ночная охота могла настолько ускорить процесс?
Он вздрогнул: ответ пришел нежданно. Только бактериальная гипотеза может объяснить фантастические темпы чумы, то, что количество ее жертв росло в геометрической прогрессии.
Невилл отпихнул чашку с кофе. Его мозг развивал одновременно дюжину различных идей.
К эпидемии были причастны мухи и москиты. Они разносили болезнь, позволив ей буквально облететь весь мир.
Да, бактерии объясняют многое: то, что днем вампиры не выходят наружу. Микробы вводят их в кому, чтобы уберечься от солнечных лучей.
Новая мысль: а что, если именно бактериям обязан своей силой настоящий вампир?
По его спине пробежала дрожь. Возможно ли, чтобы один и тот же микроб убивал живых и давал энергию мертвым?
Он должен это узнать! Невилл вскочил со стула и чуть не выбежал из дома. Но в последний момент с нервным смешком попятился от двери.
«Господи ты боже мой, – подумал он, – я что, спятил? Ночь на дворе».
Он ухмыльнулся и стал беспокойно мерить шагами гостиную.
Могут ли бактерии объяснить прочее? Например, эффект вбивания кольев? Невилл изо всех сил попытался всунуть его в прокрустово ложе бактериальной теории.
«Давай, жми!» – нетерпеливо покрикивал он на свой разум.
Но ему ничего не приходило в голову, кроме того, что колья вызывают кровотечение, а это не объясняет случая с той женщиной. И сердце здесь ни при чем…
Он выбросил эту проблему из головы, боясь, что его новорожденная теория начнет разваливаться раньше, чем он успеет ее развить.
Ну а крест? Нет, этого бактериями не объяснишь. Земля… тоже нет ответа. Текучая вода, зеркала, чеснок…
Роберт Невилл почувствовал, что безудержно дрожит, и ему захотелось громко разрыдаться, чтобы остановить ту взбесившуюся лошадь, в которую превратился его мозг. Он должен хоть до чего-нибудь додуматься!
«Будь все проклято! – вскричал он про себя. – Я не упущу ключ к разгадке».
Он заставил себя сесть. Дрожащий и неподвижный, он методически опустошал свое сознание, пока не пришло успокоение.
«Господи, – подумал он наконец, – что же со мной творится? Меня озарила идея, а я бешусь, потому что она объясняет не все нюансы. Идея, существующая лишь одну минуту. Похоже, я схожу с ума».
Теперь Невилл вспомнил про коктейль – ему требовалось выпить. Он поднял стакан, но тот затрясся в руке.
«Ладно, малыш, – попробовал он сам себя отвлечь, – успокойся и больше не плачь. К нам едет Санта-Клаус,
