призналась я. Глотнув чаю, обожгла язык и выдала все как было. Когда я рассказывала о том, с каким энтузиазмом Фьяллар собирался меня исцелять, Нагаш сочувственно вздохнул и напрягся, стоило только упомянуть директора.
– А нам с Нагашем теперь неделю придется в лазарете помогать, – поделилась Вельва, без особого аппетита помешивая остывающий суп.
– Это еще что, – возмутился Кемар, – мне вообще придется в теплице работать.
– Будешь ближе к земле, – хихикнула я, морщась от боли, – какая тебе разница, что выкапывать – трупы или сорняки?
– Это ущемляет мои чувства! – упрямо продолжал негодовать Кемар. – Я – некромант, я не должен работать с живым материалом.
– Но вы же используете травы, – не очень уверенно заметила я. Мое утверждение больше было похоже на вопрос.
– Да, но выкапывают их обычно другие.
Вельва ехидно хихикнула, а я смотрела на Кемара внимательно и чуть сочувственно, но думала совершенно о другом. Несколько дней беспрерывной мигрени и постоянные жалобы некромантов… о дежурствах в морге старалась не думать. Не думать не получалось. В воцарившейся за столом тишине мой тихий болезненный стон прозвучал отчетливо и громко:
– Я сдохну…
– Отпишешь мне свое тело на опыты? – оживился черствый Кемар, с затаенной надеждой заглядывая мне в глаза.
И умирать сразу как-то расхотелось. Просто так. Из вредности. Удивительно, как порой хочется жить после разговора с некромантом.
В морге было сыро. В морге было холодно. В морге было страшно. А самое печальное: в морге я была одна и сидеть мне в нем предстояло всю ночь. Счастливый Эверик, аспирант с потока некромантии, в обязанности которого и входило следить за моргом, радостно передал мне бразды правления, быстро и скомкано объяснив, что от меня требуется, и сбежал, окрыленный целой неделей свободы.
Из неразборчивых объяснений я поняла только одно – трупы должны лежать; если труп встал, значит, его нужно уложить. Как это делать, куда укладывать и кого оповещать в случае незапланированной прогулки какого-нибудь мертвячка, мне не было сказано. Оставалось надеяться, что никто не встанет и неделя пройдет мирно.
Опустив голову на прохладную каменную плиту, заменяющую здесь стол, я прикрыла глаза. Голова пульсировала тупой болью, что не помешало мне уснуть прямо так, за столом. Ежась от холода.
Первая ночь прошла вполне мирно, пробудив в груди надежду на лучшее. Кто же знал, что самое интересное судьба припасла для меня напоследок?
– Нет, ну куда ты собираешься?
Шестой день кряду я уходила ночевать в морг, именно ночевать, потому что меня никто не проверял, а я не бродила по холодным мрачным комнатам с трупами и не нарывалась на неприятности. И шестой день слышала один и тот же вопрос от любопытной Вириэль.
– В морг, – ответ за все шесть дней так и не изменился. Хотя я, замешкавшись на пороге, впервые была припечатана веским:
