Что тут, как и почему.
– А вот это не велено, – рожа Басурманова приняла чванливое выражение. – Когда надо будет, до вас доведут… Жизнь здесь строгая. Не колхоз, конечно, но шкурничество не уважается. Так что барахлишком своим вам поделиться придется.
– С тобой, что ли? – зловеще-ласково поинтересовался Зяблик.
– Почему со мной? С коллективом… к-хы…
Дальнейшие слова застряли в горле бывшего егеря Басурманова, потому что лапа Зяблика жгутом закрутила воротничок на нем, да так, что даже эмблемки с петлиц отлетели.
– Слушай сюда, гудок мешаный, – Зяблик рывком подтянул Басурманова поближе к себе. – Я тебе не затырщик какой-то и не торбохват, а бывший идейный вор с авторитетом. И крохоборов любой масти всегда давил, как клопов. Поживиться захотел, мудило? Ну ничего, сейчас я тебе сопатку поровняю. По гроб жизни память останется.
– Не надо, гражданин хороший! – Басурманов задрыгал ногами и замахал руками. – Я на характер вас проверить хотел! Без всякой подлянки! Уж простите великодушно, что звякало распустил! Каюсь!
– Так-то лучше, – Зяблик отшвырнул Басурманова в сторону и принялся тщательно вытирать о штаны свои руки. – Запомни сам и корешам скажи, если таковые имеются. Проверять меня на характер то же самое, что ежа гладить или у цыгана кобылу искать. Бесполезное занятие. А теперь, если, конечно, своей сопаткой дорожишь, коротко и ясно отвечай на все вопросы, которые тебе будет задавать вот этот дядя, – он подмигнул Смыкову. – Но если фуфло задуешь…
– Никак нет! – приняв стойку «смирно», гаркнул Басурманов. – Как на духу все выложу.
Смыков приступил к допросу без всякой раскачки. Такие мелкие душонки он умел раскалывать с той же легкостью, с какой опытный медвежатник взламывает почтовые ящики.
– Как это место вообще называют?
– По-разному. Мы его, к примеру, Синькой зовем, – доложил Басурманов.
– Кто это – мы?
– Ну те… кто сюда навродь меня дуриком попал… и кто по-русски объясняется.
– Много таких?
– С десяток наберется.
– А сколько здесь вообще народа?
– Хватает. Только никто его не считал.
– Какой контингент?
– Извиняюсь, не понял! – вытаращился Басурманов.
– По происхождению кто они? Откуда?
– Большинство из этих… из иноземцев, которые по соседству жили. Народ вроде и культурный, а тихий.
– И вы, значит, над ними верховодите?
– Приходится, – Басурманов выдавил из себя покаянную улыбку. – Для ихнего же блага… Странные они люди. Ни за себя постоять не могут, ни за других. Прямо агнцы Божьи, хотя и неверующие.
– Ну а эти… твои приятели. Они откуда?
– Они вроде как вам ровня. Одеты соответственно. Но ребята бедовые. Еще те жиганы. У некоторых
