еще эти странные звуки.
– О, о, а, – тембр голоса нарастал. Такое ощущение, что кричала женщина.
Кузьма Кузьмич покосился на жену, жена храпела.
Но не кричала. Но звук был совсем рядом. Возможно в соседней комнате.
В соседней комнате спала дочь, только позавчера вышедшая замуж.
Именно для этого Кузьма Кузьмич и прилетел в Чехию, чтоб выдать дочь замуж. «О, господи», – пронеслось в мозгу, – «что этот мерзавец с ней делает? Бьет, пытает? Ах, сволочь. Не успели пожениться, как он уже руки распускает. Ну я ему сейчас…»
Кузьма Кузьмич, как был одетым в одну майку без трусов, так и подорвался с кровати и бросился на выручку дочери. Долго бился в соседнюю дверь, в два часа ночи.
Прибежала администрация гостиницы, удивленно посмотрела на нижнюю мужскую часть, так же бившуюся в дверь, и ничего не сказав, пошла вызывать психиатрическую помощь.
Молодых в номере не оказалось. Они спокойно пили пиво в одном из ночных ресторанчиков Праги.
Кузьма Кузьмич, вернулся в номер, и решил претвориться глухонемым.
– А, – сказали рядом. Проснулась жена.
– О,о о о, – всхлипнули рядом.
Муж продолжал притворяться глухонемым. Он не знал, что происходит.
– О, шит, – сказали по английски, – шит!
– Кого-то бьют. Или даже режут. Ишь, как орет. Может полицию вызвать?
– Не вмешивайся, – сказала жена, – у нас самолет через час, не хочу опаздывать. И зевнув, проворчала:
– закрой окно, сквозит.
Сделав шаг в майке, к окну, муж увидел распахнутое окно еще одной маленькой гостиницы, примыкавшей впритык. В окне горел свет, и мелькала тень ног.
– Шит, – закричали из окна.
Муж по-русски выругался: – кончайте уже.
В окне пригласили присоединиться. Тогда, типа, быстрее кончат. И погасили свет.
Чем там занимались, до сих пор осталось тайной, мелькавших в тени ног.
Выбери меня!
Иду сегодня мимо школы, на автобусную остановку иду, чтоб на работу ехать.
А в школе уже выборы вовсю идут. И агитаторы, с листовками стоят. И тишина. И никого. В смысле людей, кроме меня, никого. И все мне своих избранников суют.
А один агитатор, даже избраницу сунул. И восхищенно так спрашивает, глядя на портрет избраницы народной:
– Ну, скажи, геверет (геверет, это я, по- еврейски) разве она не хороша? Разве есть кто умнее, честнее, красивее ее?
– Есть! – ответила геверет Жуня, – это я!
И пошла себе гордо помахивая хвостиком. Агитатор долго переваривал услышанное. Наверное, он из семейства жирафов, высоченный такой. Потом, переварив, воскликнул:
– А ты молодец! Ты знаешь? Ты молодец. В следующем году тебя выберем!
Автобус
По дороге домой, была встречена автобусным шлагбаумом. А все потому что, что хотела сократить путь к кровати.
