Ретвизовым, своим другом. Я первые строчки помню.
Есть на свете остров Гваделупа,
Есть на нем соленая река.
Там на берегу стоит халупа
Старого, как мамонт, рыбака.
– Ага! – оживился Андрюшка. – А еще так:
Есть у деда маленькая внучка,
Очень непонятная она.
На песке рисует закорючки,
Чтобы сразу смыла их волна.
– И вот про такое… – вспомнила Лорка.
Остров – он на бабочку похожий,
Если в море поглядеть со звезд.
А дальше не помню, я один раз только слышала. Непонятная такая песня и печальная… Что, мол, будет с девочкой, если бабочка сложит крылья. Наверно, девочка про это и пишет на песке…
– Может быть, – очень серьезно согласился Никель. – А остров и правда похож на бабочку, я смотрел на карте… – И вдруг: – Ваня, а ты чего?
– Чего? – вздрогнул Ваня.
– Сделался какой-то не такой…
В любом другом месте – дома, в классе, в компании на улице, где угодно – он сказал бы: «Нет, все в порядке». Но здесь… даже капелькой неправды не хотелось портить нынешнюю ясность отношений. А еще… может быть, признание уберет тревогу (глупую такую, непонятную!).
– У меня дурацкий характер, – откинув голову и щурясь на солнце, признался Ваня. – Не люблю, когда всякие совпадения…
– Какие? – быстро спросил Никель. Он сразу почуял что-то.
– Ну, как сегодня… – выговорил Ваня. – Гваделупа эта. Уже который раз. Сперва вспомнил книжку Жюля Верна, там про этот остров. Потом… про маму. У нее турпоездка за океан, на разные острова, в том числе и на Гваделупу… А сейчас вот снова… И про остров, и песни эти. И как заноза…
Его не стали убеждать, что все это ерунда и нет никакой причины для тревоги.
Лорка сказала:
– Я знаю, так бывает. Вроде все хорошо, а внутри что-то грызет. Из-за какого-то случайного слова или картинки в голове… Тут одно только лекарство: противовес.
– Какой… противовес? – жалобно сказал Ваня. Но от одних только Лоркиных слов стало спокойнее.
А она продолжала:
– Надо придумать что-нибудь связанное с этой причиной, только наоборот. Чтобы переделать ее… в другую сторону…
– Чегой-то непонятно, – вставил Федя.
– Очень даже понятно, – возразил Никель.
– Не мешайте, сейчас Лорка объяснит, – сказал Андрюшка.
И Лорка объяснила:
– Если, например, привязалась печальная музыка, я ее не пытаюсь прогнать. Все равно вернется. Я стараюсь этот же мотив превратить в танец. Или в марш. И ты… представь что-то хорошее про Гваделупу.
– Что? – неловко сказал Ваня. Мол, и рад бы, но как?
А Никель вдруг быстро сел в траве.
– Сейчас будет танец и марш…
– С чего ты взял? – удивился Федя.
А остальные удивились молча.
– Не знаю… Чувствую… –
