же оно, это доказательство и яснее его быть не может! Если бы Бог был только на небесах, молись – не молись – где Он там?.. И докричишься ли до Него? А тут вдруг вот – совсем рядом. Нет, не Бог – чистота Божья и такая, что… не знаю… нет таких слов, не придумала их еще современная русская литература.
Не одна человеческая книга, а прочитанные и привнесенные в человеческую душу многие книги, их смысловая разновекторность, духовный хаос, это и есть поле человеческой духовности, которое часто – а, по-моему, всегда – превращается в «запертый дом». Да, время может остановиться и человека вдруг коснется что-то удивительно светлое и неведомое, разрушающее любую ложь, любой «запертый дом», превратившийся в тюрьму. Но рано или поздно, казалось бы, безмерное и живое пространство человеческой духовности все-таки снова превращается в глухие стены.
Сам ли я стал на колени у котельной?.. Нет, я просто поскользнулся. А кто кого из нас быстрее вспомнил: я Бога или Бог меня?
Уже сказал: решение вопроса о духовности литературы лежит не в самой литературе, а в читателе. А это значит то, что общего – усмехнусь: общечеловеческого! – ответа на этот вопрос нет. Он есть – был и будет – только в глазах той удивительной девочки пришедшей в храм впервые и стоящей перед иконой с прижатыми к груди руками.
Милая, добрая, светлая девочка!.. Однажды я поймал себя на крамольной, а может быть даже кощунственной мысли, что если бы не было Бога, я бы придумал Его только ради тебя.
Впрочем, я очень рад тому, что Бог опередил меня…
03. Страж. День.
– Ну, хватит спать!.. Вставай.
Лень!.. Мне лень говорить, двигаться и даже открывать глаза.
Все-таки спрашиваю:
– Сколько времени?
Жена с недоумением:
– А где мой телефон?
Я слышу движение в комнате.
Наташка смеется:
– Ой, Рыжик, уйди!.. (это коту) Леша, вставай, уже пол-второго.
– Всего-о-о?..
Я спал три часа. Не так уж и мало. Боже, но какая же лень!..
Снова движение по комнате. От большого движения отделяется совсем маленькое и направляется к дивану. Мой нос осторожно трогает что-то дышащее и мягкое.
– Рыжик, уйди.
Дышащее превращается в мурчащее. Открываю глаза. Кот стоит рядом с диваном, положив на край передние лапки. Рыжик тянет носом воздух, словно хочет вынюхать что-то за моей спиной. Слабо улыбаюсь: там нет ничего кроме лени, Рыжик…
Я глажу кота. Первое движение после сна кажется мне тяжелым и грубым. Но кот охотно принимает ласку и закрывает глаза.
– Сном одолжиться пришел, да? – спрашиваю я.
Кот мурчит и ничего не отвечает.
– Наташ, чайник горячий?
– Сейчас подогрею. Вставай.
Зеваю. Ложусь на спину и тяну руки к потолку.
