школы. Большая честь, как может показаться со стороны. Но их предложениями я воспользоваться не успел.
Когда тебе двенадцать, и в графе «половая принадлежность» ты уже с полной уверенностью можешь нацарапать мужественное «М», в твой лишенный прошлого мирок врубается грандиозная чехарда увлечений и интересов, чуть более чем полностью составляющее смысл твоего незрелого и бессистемного существования. Факт. Чуть меньшее их количество существенно упростило бы твое возмужание и уж точно избавило бы его от насущной необходимости в постоянном медицинском надзоре. Идеологи нудных, исполненные седых голосов, называли это взрослением.
Я выглядел старше своих лет, мудрее и краше. По крайней мере, мне самому так казалось. Безжалостное зеркало было иного мнения, и из раза в раз демонстрировало мне неказистую картинку зарождения моей мужественности. Мне оставалось утешаться тем, что жил я, как ни крути, в интереснейшее время.
Муниципальные школы всегда отличались непокорным нравом и весьма спорной внутренней иерархией, в хитросплетениях которой мне разобраться так и не удалось. По причине врожденного тугодумства и банальной человеческой лени. Накопленный опыт подсказывал, что в повседневной жизни политические амбиции мальчишек нередко приводят к стычкам, устрашающим, как пустующие ночные комнаты в многоквартирном доме районов «для бедных», и зрелищным, как эстафета Специальной олимпиады. В сферу же политики включалось абсолютно все: от районной принадлежности до музыкальных и спортивных предпочтений. Как результат – по родным подворотням бесцельно слонялось великое множество стаек подростков, зараженных трудно идентифицируемыми идеологическими пристрастиями, сводящимися всем своим многообразием к единственному оправданному желанию двинуть кому-нибудь в рыло. Прелестно. Я был в игре, ребята, я был в команде. В команде избранной, занимающей не самое последнее место в местной табели о рангах.
Я был рассудительным ребенком, и сразу смекнул, что зенит моего детства покоится на самом донышке нашего пригородного болотца – среди самых «скверных» представителей класса. Я не ошибся в их человеческих качествах. Прогадал во всем прочем.
На улицах по-прежнему ни души. Накрапывал легкий дождь, но, не взирая на каждодневное обилие влаги, воздух казался удушающе сухим и жарким. Именно такими я обыкновенно представлял себе пески Каракум, или какие у них там еще пустынные имена?
Сквозь стеклянные витрины редких открытых кафе можно было увидеть приблудившихся посетителей. В основном старики и молодежь. А между ними – пропасть: ни одного, даже самого завшивленного обывателя среднего возраста.
15 миль, разделенных на три часа – разумный срок для путешествия сквозь вымирающий город. А раз так, почему бы не внести незапланированный элемент и не пропустить стаканчик-другой?
Поболтавшись
