которой ты, может быть, не увидишь.
В доме было тихо. Коля отвык от такой тишины. Он прошел в столовую, поднял крышку рояля, сильно ударил по клавише. Тотчас за окном вскрикнул петух, рывшийся на грядке с огурцами, и, не оглядываясь, помчался на сухих жилистых ногах прочь, в глубину двора.
Коля зашел на кухню. Там старая нянька Марьевна чистила самовар. Марьевна совершенно оглохла. Разговаривать с ней было невозможно.
– Как здоровье, Марьевна? – прокричал Коля.
– Шибче говори, – отозвалась Марьевна. – Шибче! Я с летошнего* года уже и грома не слышу.
Коля походил по саду. В саду жило множество муравьев, они повсюду проложили свои песчаные дорожки. Коля поглядел, как муравьи бегут друг за другом по клумбе между ползучими и сочными цветами портулака*, и позавидовал муравьям: живут среди цветов, трав, всяких листиков, в уютных древесных дуплах, но, конечно, этого не понимают. Не ценят.
Коля вернулся в дом, захватил полотенце и пошел на реку купаться.
Река сильно обмелела. Противоположный берег был весь в оврагах. Даже с этого берега было слышно, как журчат по их дну родники.
Коля начал осторожно спускаться по крутой тропке. Навстречу ему поднималась загорелая девушка в сарафане, с льняными косами, уложенными вокруг головы.
– Анфиса! – крикнул Коля. – Неужто ты?
– Я, – низким голосом ответила Анфиса и улыбнулась. – Господи, как ты вырос!.. Надолго приехал?
– На все лето. Буду работать на овражной станции.
– А я этой весной окончила школу.
Они поздоровались. Рука Анфисы была холодная от купания.
С Анфисой Коля учился в одной десятилетке. Анфиса была на два класса моложе его.
– Вот папа обрадуется! – сказала Анфиса. – Он у меня совсем стал старенький.
– А как сад?
– Беспокойство одно с садом. Вырастил яблоки новые. Назвал их в мою честь «анфис». Похоже на «анис». – Она засмеялась. – Пойдем сейчас к нам.
– Ну что ж, – согласился Коля. – Я только выкупаюсь.
– Ну иди! Я наверху подожду.
Коля сбежал на берег, разделся, но, чтобы броситься вплавь, пришлось идти чуть ли не до середины реки. Коля взглянул в сторону железнодорожного моста: коровы все еще стояли в воде.
«Ну и жара, – подумал Коля. – Как хорошо, что я встретил Анфису!»
Она сидела далеко, на крутом берегу, под вязом, и красный ее сарафан пылал на солнце.
Коля выкупался и, свежий, с мокрыми волосами, вскарабкался по обрыву. Анфиса смотрела, как он легко взбирается к ней, и улыбалась.
В саду Николая Никитича, раскинутом над оврагом, среди низких и широких яблонь колебался под ветерком солнечный свет. Через полосы этого света пролетали пчелы.
Николай Никитич, уже совсем седенький, усохший, сидел на бревне в расстегнутой рубахе и подтяжках
