был неряхой – и ничуть не изменился. Одежда у него была дорогая, но носил он ее небрежно: рукава спортивной куртки были закатаны, полосатый галстук свободно болтался на шее, отвороты льняных брюк намокли в море, и к ним пристал песок.
Сталкиваясь с Грегом, Дейзи всегда чувствовала себя неловко. Он был живым напоминанием о том, что отец бросил Дейзи и ее мать ради Грега и Марги. Она знала, что у многих женатых мужчин случались романы, но отец выставлял свою личную жизнь на всеобщее обозрение. Отцу следовало бы переселить Маргу с Грегом в Нью-Йорк, где никто никого не знает, или в Калифорнию, где в супружеской измене не видят ничего дурного. А здесь они были несмываемым пятном, а Грег – одной из причин, почему на Дейзи смотрели с презрением.
Он вежливо спросил, как у нее дела, и она ответила:
– Я сейчас злая как собака, если хочешь знать. Отец меня так подвел! В который раз.
– А что он сделал? – осторожно спросил Грег.
– Предложил мне пойти с ним на прием в Белый дом – а потом взял с собой эту девицу Глэдис Энджелус. Теперь надо мной все смеются.
– Должно быть, это ради рекламы нового фильма «Страсть», в котором она снялась.
– Ты всегда его защищаешь, потому что он любит тебя больше, чем меня.
– Может быть, это потому, что я им восхищаюсь, а не жалуюсь на него все время? – сказал он с досадой.
– А я и не… – начала Дейзи, но поняла, что так и есть. – Ну, может быть, и жалуюсь, но он же должен выполнять обещания, правда?
– Ему слишком о многом приходится думать.
– Может быть, не надо было заводить кроме жены еще двух любовниц?
– Да, он едва успевает поворачиваться, – пожал плечами Грег.
Оба заметили случайную двусмысленность и, помолчав, прыснули.
– Ладно, тебя-то мне не в чем винить, – сказала Дейзи, – Ты же не просил, чтобы тебя рожали.
– А мне следует тебя простить за то, что на целых три ночи в неделю он уходил к тебе, как я ни плакал и ни просил его остаться.
Дейзи никогда не смотрела на это с его стороны. Ей Грег представлялся захватчиком, незаконным ребенком, который отнимал у нее отца. А сейчас она поняла, что ему так же плохо, как и ей.
Она внимательно посмотрела на него. Ей пришло в голову, что он, должно быть, нравится девчонкам. Однако для Евы он слишком юн. И вполне может оказаться таким же эгоистичным и ненадежным, как их отец.
– Ну ладно, – сказала она. – А в теннис ты играешь?
Он покачал головой.
– Таких, как я, в теннисный клуб не принимают… – Он изобразил безразличную усмешку, и Дейзи поняла, что буффальское общество отвергает Грега так же, как и ее. – Я играю в хоккей с шайбой, – сказал он.
– Жалко, – сказала она и пошла дальше.
Когда список стал достаточно большим, она вернулась к Чарли, который наконец установил сетку. Она послала Еву собирать первую четверку. Потом сказала Чарли:
– Помоги мне нарисовать
