style="font-size:15px;"> Почему выписка, да к тому же из копии? Видно, даже в 1965 году было что хранить в тайне не только в подлиннике, но даже в оскопленной копии кошмарного документа из времен 1938 года. Дело в том, что на территории Украины «расстрельные» решения областных троек по групповым делам полагалось утверждать секретарю ЦК КПУ Н. С. Хрущеву.
Не нарком, не чин военный,
Никакой не уклонист,
Рядовой, обыкновенный
Паровозный машинист,
В сорок два неполных года
Ты оставил этот свет
С ярлыком врага народа, —
Ярлыка страшнее нет.
Сорок два… Как это мало,
Я постиг уже потом.
Мне отца недоставало,
Когда сам я стал отцом.
Но, оправданный посмертно,
Ты без стуков и звонков
Появляешься, наверно,
В страшных снах клеветников.
Встань же, батько, прокурором
И возмездия порукой
Стукачам и живодерам
И своей святою мукой
За злодейство с них спроси,
Приговор произнеси.
Глава четвертая
Уж ты, доля моя! Ты меня не чуралась: Одарила сызмальства куркульским клеймом. Словно кошка с мышонком, Ты мной забавлялась И вломилась бедою в отеческий дом. Так спасибо тебе: ты меня опекала, Не сгубила на ратных кровавых полях, И вослед за отцом на расстрел не погнала, Не погнала этапом в кромешный ГУЛАГ.
Мои студенческие годы в Луганском пединституте я вспоминаю с глубоким и теплым чувством признательности к преподавателям-физикам Сергею Николаевичу Холодилину, Николаю Павловичу Охотскому, Михаилу Павловичу Чефранову, математикам Михаилу Гавриловичу Цук, Петру Дмитриевичу Богомолову, Григорию Ивановичу Кононикину. Они не блистали учеными степенями и званиями, но это были питомцы Санкт-Петербургского (кто старше), Ленинградского, Московского и Киевского университетов, хорошо владевшие предметами своего преподавания, прошедшие через школу таких университетских профессоров как О.Д. Хвольсон, Н.Е. Жуковский, Н.Н. Лузин, Н.С. Кошляков…
Но вместе с тем все эти годы я находился под гнетущим страхом разоблачения меня как «классово чуждого элемента», и для этого страха было немало оснований. Ибо то, что поиски чужаков где-то и кем-то постоянно ведутся, явно обнаруживалось в том, что в клуб института время от времени собирали всех студентов и преподавателей и объявляли об исключении из комсомола и из института таких-то, оказавшихся детьми кулаков. Среди них мне особенно запомнилась симпатичная румянощекая девушка по фамилии Лебтаг – из семьи немцев-колонистов, которых в те годы подчистую выселяли с юга Украины. И даже один из студентов нашей группы по фамилии Чуйченко оказался кулацким сыном. Каждый такой факт доводился до всего коллектива института с напоминанием о бдительности и еще раз бдительности.
