так… – с этими словами она коснулась моей груди и стала ее гладить. Я смутилась, но одновременно почувствовала удовольствие гораздо острее того, что испытывала, когда трогала свою грудь сама.
– А ты тоже должна… гладить мне грудь, – столь же смущенно зашептала Элька.
Я протянула руку и, замирая от стыда, коснулась сначала соска, а потом и всей груди и почувствовала, какая она горячая и как растет под моими пальцами.
– Теперь другую, – попросила Элька.
Вот так мы стояли на коленях, вытянув вперед руки, словно приклеившиеся к груди другой. И не решались даже пошевелиться. Эти переплетшиеся руки смутно напоминали какую-то забытую детскую игру. Я чувствовала, что оставаться в этих неудобных позах как-то глупо, но совершенно не знала, что делать.
Элька тоже хихикнула, осознав комизм ситуации, а потом сказала. – Ты можешь сжать их сильнее – они не оторвутся.
Я крепче стиснула обе ее грудки и начала осторожно их гладить. Это неожиданно оказалось удивительно приятно. «Начинаю понимать мальчишек!» – подумала я.
***
Элька вдруг сказала:
– Что мы стоим, как две дурочки! Давай хоть поцелуем друг дружку… в соски, что ли…
И она принялась целовать мою грудь и снова меня обслюнявила. Но одновременно мне стало как-то остро-сладко. Я даже застонала от удовольствия, хотя тут же прикусила губу от смущения, что не смогла это скрыть.
Но на груди Элька не остановилась, ее голова скользила все ниже и ниже, пока не уткнулась в мою «чернобурку», вообще-то скорее рыжеватую, вернее, медную. И стала там меня целовать.
– Элька, не надо!.. – я закрылась рукой, изо всех сил стиснула ноги и начала отчаянно отводить ее губы как можно дальше от моего самого потаенного места:
– Почему не надо? В «Эммануэль» именно так делают… – зашептала она.
– Ну, тебе будет неприятно… Там же у меня, э-э… сыро.
– А то я не знаю, – хмыкнула Элька. – Не бойся, не простужусь.
Я очень боялась, что Элька – известная чистюля и брезгливица – может почувствовать какой-то запах оттуда или, что еще хуже, вкус моих выделений, наверняка отвратительный. Но она все-таки оттолкнула мою руку и, довольно больно упершись локтем мне в живот, как-то сбоку все-таки пробралась туда.
– Ох, ну вот, – забормотала я. – Тебе же, наверное, противно… Скажи, ведь противно? Только не ври!..
– Какой там противно! Наоборот! Знаешь, какая ты там вкусная?
– Ты серьезно? – даже опешила я, хотя нисколечко ей не поверила.
Тут Элька приподняла голову и сказала, немного запыхавшись.
– Абсолютно! Я где-то читала, что у девственниц там всегда пахнет хорошо, и на вкус они сладкие. Это уже потом, когда женщины теряют девственность, запах становится кислым и даже горьким. Нет, правда, правда… Вот и я, как та пчела. Стараюсь добраться
