разрядки, о которой тайком мечтала, я не испытала. Кстати, впервые за все время наших встреч. Когда все закончилось, я коснулась рукой пленки, лежавшей подо мной и убедилась, что ладонь оказалась измазана кровью.
– Ага, вот видишь? – расслабленно промычал АМ. – Ты тихонько полежи, только смотри – не ерзай! А когда будешь вставать, аккуратно подними пленку, сложи ее и брось в мусорное ведро. Нет, лучше захвати ее с собой и кинь в мусорный бак у подъезда. Я что-то устал, да и перебрал немного, поэтому провожать тебя сегодня не буду, ты уж прости». Это было впервые, что АМ не проводил меня до метро. И в такой день! Я чувствовала себя совсем раздавленной. Он лежал с полузакрытыми глазами, а я отправилась в ванную, подмылась (о, это ужасное слово!), быстро собралась и, захватив «использованный» полиэтилен, выскользнула из подъезда, чувствуя себя хуже побитой собаки. Я шла к метро, а слезы безостановочно капали из глаз. Вытирать их не имело никакого смысла. При этом в моей голове все крутились строчки из двух стихотворений Бродского. Первое было про тот самый «ключ, подходящий к множеству дверей», а второе – как раз про меня: «И пустота, благоухая мылом, ползла в нее еще через одно отверстие, знакомящее с миром». Вот эти-то строки и повторяла я, как заведенная, давясь слезами.
***
На следующий день в школу я не пошла, сказавшись больной, что было лишь отчасти неправдой. Я целый день провалялась в постели, там немного саднило, но, конечно, главное потрясение касалось души. Я никак не могла разобраться в своих смятенных чувствах, то и дело принималась рыдать, вспоминая ужасные подробности вчерашнего «свидания», и мучительно презирала себя за то, что оказалась способна вынести унижения, которые уготовил мне АМ. «Марго – обесчещенная и поруганная…» – повторяла я про себя. И почему-то именно при слове «поруганная» вновь и вновь начинала безудержно рыдать. А про самого АМ я так и не могла до конца решить – то ли он до бесконечности меня презирает, то ли сошел с ума. Может, он оказался алкоголиком, насильником и садистом? Или с непонятной целью разыграл передо мной эту роль? А вдруг он так «проверял» меня и мои чувства?
Противно, но ко всем этим терзаниям парадоксальным образом примешивалось чувство гордости от сознания того, что, как ни крути, но вчера я стала настоящей женщиной, а, вместе с тем, и легкая, я бы даже сказала – «светлая» грусть по поводу своего безвозвратно утраченного девичества. Впрочем, если быть до конца честной, то и в этом я была не вполне уверена, ибо еще несколько лет назад мне запомнился доверительный разговор между девчонками. Большинство из них склонялось к тому, что если невинность была потеряна в силу неблагоприятно сложившихся обстоятельств, то еще остается шанс, что там все постепенно восстановится, то есть, «зарастет», как было и раньше, если, конечно, не повторять вплоть до замужества новых попыток. Словом, все исправят воздержание и чистота!
Как бы там ни было, я была готова продолжать
