Бородка крючком еще больше загнулась. Я крадусь сзади к нему. Но он слышит мои шаги. Обернувшись, старик Ливерпуль говорит:
– Ну-ка, Петя, домой!
– Вам можно, – говорю, – а мне нельзя?
– Я суровый человек, – говорит Ливерпуль.
– Поймайте меня, – говорю, – если можете.
– И не подумаю, – говорит он.
– Как хотите, – говорю.
– Отца нет, – говорит Ливерпуль, – распустился…
– Вы, – говорю, – напрасно меня гоните, мне здесь больше нравится, чем в душном бомбоубежище. Что там сидеть, не пойму! Немцы, что ли, на нас наступают?
– А ты думал, нет? – говорит Ливерпуль. – Наступают.
– Что-то не видно. Где же они наступают?
– Не дай бог, чтобы ты их увидел.
– Кто их пустит сюда? Никто не пустит. Вот и дядя Али поехал. Они с папой дадут им жизни!
– Дай бог, чтобы Володя вернулся, дай бог, тяжело там сейчас, тяжело…
– Почему он не вернется?
– Нет, он вернется, он безусловно вернется…
– А кошкам зимой не холодно? – спрашиваю я.
– Нет, сынок, не холодно, – говорит Ливерпуль.
– А почему?
– Потому что их шкура греет.
– А у людей, – говорю, – шкуры нет, только кожа…
– Вот еще, – говорит Ливерпуль, – зачем людям шкура?
– Как зачем, – говорю, – очень странный вопрос! Если б я имел кошкину шкуру – не шутки ведь!
– Отстань от меня! – говорит Ливерпуль. – Ты что пристал ко мне с этой шкурой? Какое мне дело до кошек!
Я говорю:
– Верно, зачем людям шкура…
– Отвяжись от меня! Убирайся домой!
Я подождал, пока он успокоится. Он успокоился и говорит:
– Ты ведь знаешь, сынок, у меня болит сердце… иди-ка ты спать, смотри, как зеваешь!
Мне совсем не хотелось спать. Мало ли, что я зеваю?
– Зачем люди воюют? – говорю я.
– Война – несчастье всем людям. Начать войну… Разве есть в этом здравый смысл? Нет, сынок, в этом нет здравого смысла… А между тем люди – самые развитые существа на земле…
– И я самый развитый?
– И ты, только ты еще мал.
– И дядя Гоша самый развитый?
– Наверно, и он, а как же.
Я хотел еще что-то спросить, как вдруг слышу голос Бобы. Мой брат Боба открыл люк на крышу, но влезть на крышу не может.
– Уйди отсюда! – кричу я.
– Мне интересно! Мне интересно! – кричит Боба.
Я с трудом тащу Бобу домой. Он, как всегда, упирается.
– И я тоже, – кричит он, – хочу тушить бомбы!
Мама еще у Фатьмы Ханум. На крышу уж мне все равно не уйти, Боба следом увяжется. Мы раздеваемся. Ложимся спать.
Я
